Генетика этики и эстетики

Страсбургский ученый, проф. М. Верден (Verdun M., 1963) обратил внимание на то, что среди 33 убийц и насильников оказалось 16 человек (49 %) атлетического телосложения, а среди 41 несовершеннолетних преступников — 25 (51 %) атлетического телосложения. Наоборот, среди 440 студентов атлетическое телосложение имело только 52 человека (12 %). Разумеется, наивно было бы отрывать биологическое от социального. Молодыми преступниками в США становится лишь малая доля подростков упомянутой конституции (эндоморфных мезоморфов), ее наиболее бессовестная, растленная часть. Перейдя в критический возраст гормональной перестройки и сексуальной реализации, выйдя из-под власти школы и семьи, обладая уже достаточной силой для хулиганства и т. п., но еще не созрев настолько, чтобы подпасть под власть и задерживающих центров, и более масштабных общественных групп, эти крепыши легко организуются в шайки со своими примитивными идеалами самоутверждения. Но, например, во времена Святейшей инквизиции и Третьего рейха, когда так поощрялось доносительство, по числу своих жертв, вероятно, превалировал иной конституциональный тип: более взрослые самоутверждающиеся подонки эктоморфного (церебрального) типа, поставляющие преступников — более хитрых и лучше маскирующихся. Нужно ли упоминать, что это лишь статистическая закономерность, а реальное взаимодействие личностного, наследственного, конституционального и социальной среды в каждом случае несравненно более сложно? Нужно ли упоминать, что никакая конституция (за исключением явной клинически патологической, например психоза) не может служить всепрощающим обстоятельством? Личная ответственность остается. Человек благодаря развитию лобных долей мозга слишком далеко ушел, чтобы не понимать совершаемого и не прогнозировать следствия.

Но ослабление задерживающих центров под влиянием алкоголя, наркотиков, примера и, может быть, господствующих во всем обществе или в микросреде идеалов господства, стяжательства, самоутверждения играет гораздо большую роль, чем та или иная конституциональная особенность. И здесь социология, биология и генетика сплетаются в неразделимый узел. «Вино ничего не выдумывает, оно лишь выбалтывает». Означают ли эти слова шиллеровской драмы, что алкоголь только раскрывает подсознательное?

14. НАСЛЕДСТВЕННЫЕ, ТРАВМАТИЧЕСКИЕ И АЛКОГОЛИЧЕСКИЕ ВЫКЛЮЧЕНИЯ ЗАДЕРЖИВАЮЩИХ ЦЕНТРОВ

Гете утверждает, что не описал ни одного преступления, которого он не чувствовал себя в состоянии совершить. Но если такова тяга к преступлению, к убийству у этого величавого олимпийца, тайного советника, министра, универсального гения, то насколько должны быть сильны задерживающие центры, «тормозные реакции» у подавляющего большинства людей, куда более злобных и менее социально благополучных, чем Гете. Одним из важнейших компонентов преступности, по-видимому, является совокупность не-наследственных нарушений тормозных аппаратов, тем более приобретенные алкогольные или наркотические нарушения его. Другой важной компонентой тяжелой преступности являются наследственные и ненаследственные поражения центральной нервной системы.

Эти наблюдения, однако, носят не совсем систематический характер. Поэтому особый интерес имеют наблюдения Д. Уильямса (Williams D., 1969), который обследовал электроэнцефалографически 333 преступника, совершивших убийство, насилие, нанесших тяжелые увечья. Изучая тех из них, кто не страдал грубыми повреждениями мозга (эпилепсией, слабоумием, травмой черепа), Уильяме обнаружил замечательную закономерность: у преступников однократных аномалии ЭЭГ обнаруживались не чаще чем среди обычного населения (10 %), однако среди рецидивистов имелись аномалии у 50 %. Изучение характера преступлений показало, что у большинства «однократных» преступление было реакцией на крайне тяжелый жизненный конфликт, а у рецидивистов в основе лежали личностные особенности, выражающиеся в постоянно агрессивных реакциях и в довольно обычных жизненных условиях. Данные и выводы Уильямса несомненно заслуживают проверки, и очевидно, что привычно агрессивные реакции могут иметь совсем не биологическую, а социальную или психологическую основу.