Генетика любви

Но вопрос об отношениях не вставал ни разу. Я интуитивно чувствовала, что симпатична ему больше, чем соплеменница, которой он однажды помог, а может быть, мне просто хотелось так думать, потому что фактически цварг спас меня. В памяти был свеж момент, когда перед заседанием Аппарата Управления Цваргом я хотела поцеловать его, а он воспринял это как попытку его отблагодарить. С тех пор я себе строго-настрого запретила думать о Себастьяне как о любовнике. У меня не было мужчины почти десять лет, и я спокойно это переносила, будучи женой Мориса. Сейчас же, когда наладилась жизнь, подросли мальчишки и появилась любимая работа, отсутствие мужчины, по идее, и вовсе не должно было волновать.

Сегодня с профессором астробиологии было запланировано не то чтобы официальное свидание, но что-то близкое к этому: он настаивал на обучении плаванию в разреженном юнисском море.

Взявшись за ручку двери спальни, я невольно поймала себя на том, что даже не помню, когда последний раз проводила время наедине с Кассом: я то занималась сборкой и запуском пневмотрассы, то приходила на его лекции и по-дружески общалась с преподавателями Академии, то дни напролёт проводила в кабинете ректора, предлагая варианты оптимизации бюджета на строительство транспортных линий — первый трубопровод оказался весьма эффективным, но очень дорогостоящим механизмом, — то проводила время с детьми.

В голове сама собой пронеслась одна из фраз бывшего мужа: «Учти, когда этому мальчишке надоест играть в тебя и он выберет женщину своего статуса и ранга…» Захотелось не то рассмеяться, не то расплакаться. Морис, наверное, даже в самых экзотических фантазиях себе не мог представить, что у нас с Себастьяном там ничего и не было. Вселенная, если задуматься, то этот мужчина отказал мне дважды — вначале на завтраке в «А капелла», когда я открыто предложила заняться сексом ради зачатия ребёнка, второй раз — у него дома, перед заседанием АУЦ.

Я решительно тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и вышла в гостиную.

— Себастьян, я готова… — сказала я и так и не смогла договорить остаток фразы «учиться плавать».

До сих пор цварг представал передо мной лишь в повседневной и деловой одежде — джинсах, брюках, рубашках, футболках и свитерах, а вот в военной форме я увидела его впервые. Точнее, это был мех-лев в классических цветах Космофлота — насыщенный кобальтово-синий цвет комбинезона очень шёл мужчине, а золотая отделка придавала торжественности. Совершенно внезапно вспомнилось, что Себастьян не просто профессор астробиологии и межгалактической генетики в Академии, он ещё и сам в ней учился, хотя по итогу выбрал научную, а не военную стезю.

Мех-лев тесно прилегал к литым грудным мышцам и рельефному торсу, подчёркивая идеальные пропорции мужского тела: широкие плечи, узкую талию, длинные мускулистые ноги. Каждая складка и каждый шовчик на форменном комбинезоне смотрелись не просто безупречно, а выглядели восхитительной квинтэссенцией материи, которая одновременно подчёркивала мужественность и элегантность Себастьяна Касса.

Мужчина убрал длинные ухоженные волосы в привычный для него низкий хвост, заложил руки за спину и смотрел в окно. Он обернулся на звук, его глаза потемнели, и несколько секунд он молчал. Затем его кадык дрогнул.

— Орианн, ты великолепно выглядишь, — наконец выдохнул он.

— Ты тоже.

— Пойдём?

— Да, конечно.

Этот нехитрый диалог оказался всеми словами, что были произнесены между нами, пока мы шли к берегу, где ежедневно тренировались кадеты Академии. Улыбчивый и общительный Себастьян показался мне непривычно задумчивым и тихим. Я много раз видела, как он погружается в работу и занимается исследованиями, но даже тогда его молчание воспринималось как естественное, сейчас же я чувствовала, что между нами пролегает тишина иного рода.

День выдался прекрасным: карликовая голубая звезда стояла высоко в небе и освещала многочисленные строения на острове. На Юнисии наступил так называемый сезон затишья, когда сейсмическая активность планеты минимальна, и это время года, по утверждению Себастьяна, было лучшим, чтобы научиться плавать в юнисском море. Не могу сказать, что я к этому стремилась, меня устраивало перемещение с помощью плотов и пневмотруб, которые я как раз начала разрабатывать, но Касс настаивал на занятиях.

«Орианн, — говорил он с хитрым прищуром. — Ты тут уже полгода, а до сих пор ни разу не надевала мех-лева. Ещё немного, и я подумаю, что ты трусишь».

Ну и как тут было не пойти на поводу у этого синеглазого манипулятора?

Редкие встречающиеся кадеты, преподаватели и персонал попеременно здоровались то со мной, то с Себастьяном, приветливо махали руками, но, видя на нас мех-левы, не задерживали расспросами.

Плотный туман коснулся щиколоток ещё за несколько десятков метров до того, как мы вышли на сам пляж.

— Ничего не бойся, если что — я рядом, — серьёзно произнёс Касс.

— Да я и не боюсь. — Я пожала плечами.

— Хорошо, тогда смотри и повторяй…