Генезис

- Моего дядьку, который погиб три дня назад, ночью, трибуналом лишили звания и всех наград. Причём за то, что его при расстреле сотрудниками НКВД не достреляли. Тот обиделся, награждал его не трибунал, а лишили за те дела за которые награды лишать нельзя, за ратные подвиги. Поэтому, когда его восстановили в звании, награды постановили вернуть, он их не принял, а там и Звезда Героя была. Сказал, что раз государство его лишает наград, то для государства эти безделушки, как и ратные подвиги, ничего не значат, они полностью обесценились. И раз государство так относится к боевым наградам, как к мусору, то и он носить их не смеет. В общем, отказался он от них, швырнул в рожу тем, кто их забрал. Я полностью согласен с решением своего дяди. Вот и вам швырну. Ведь и для вас этот орден лишь пустышка, захотел сорвал, захотел вернул. Мрази вы.

- Это сделал не я.

- Без разницы, подчинённый ваш, а раз вы его не остановили, в ответе за сделанное. Поэтому подонками вы все стали с этого момента. А с подонками я разговоров не веду.

Отвернувшись, я отказался общаться с полковником, и меня отвели в другую комнату, тот повторно начал перечитывать статью в газете. Тут лежанка была, я на неё лёг, в комнате дополнительно два командира остались, сидели на лавке, меня охраняли. Пока было время, я на боку уснул, руки-то за спиной связали, и к прибытию тех, кто меня искал, какой-то спецгруппы, успел выспаться. Подняли меня, когда снаружи уже было темно. Снова завели в ту комнату где ранее полковник пробовал допрашивать. Там за столом сидел знакомый майор госбезопасности, только форма в этот раз была на подполковника РККА. Тот самый что приходил ко мне Некрасову в больницу, описывая всё по расстрелу и остальному.

- Проходи, присаживайся Сергей, - сказал тот.

В комнате было ещё два бойца той же структуры, но одетые в обычную форму красноармейцев, только видно, что бойцы серьёзные. Один такой на моей гранате ранее подорвался. Вот мне сняли верёвки, и разминая кисти, я подошёл к столу и сел. Там стояла тарелка с наваристым борщом, да ещё со сметанной. Кучеряво живут авиаторы. Хотя да, сам так питался. Только ложку трогать я не стал, а откинувшись на спинку стула, задумчиво изучал майора.

- Что-то не так, не хочешь есть? - спросил тот участливым тоном.

- Помнится, майор госбезопасности равняется званию армейского полковника. Вас выгнали из НКВД и перевели в армию? - спросил я.

- Откуда ты знаешь? - насторожился тот.

- Память на лица хорошая. Видел я вас раньше. Дядька с вами общаться не особо хотел, не понравилось, что ваши его расстреливали, мы с ним общались, когда тот разведку вёл на Севером фронте, вот и я вас недолюбливаю. Мою пленную тоже ваши избили. Поэтому общаться не хочу и не буду.

- Ясно. Где германская субмарина?

- Какая? Их у Германии много.

- Та на которой ты четырёх лётчиков в Кронштадт доставил. В их мешках больше трёх тысяч солдатских и офицерских финских документов было. Говорят, твоя работа.

- Во-первых, я уже говорил, что не желаю с вашим братом общаться. Во-вторых, какое вам дело где МОЯ субмарина? В-третьих, мне ясно показали, как тут относятся к людям. За то что я воевал за наших, с меня сорвали орден, честно заработанный. Это как плевок в лицо. Дядя Юра был прав отказавшись от своих наград, они обесценились. Так что вернусь на лодку, и отправлюсь в кругосветное путешествие. А что, я шесть языков знаю, не потеряюсь.

- А как же Некрасовы? Твои единственные родственники?

- Очень дальние, - пожал я плечами. - Они меня не волнуют.

Майор пытался дальше вести разговор, но я смотрел на пол, или рассматривал ногти, тут да, подстричь надо. Наконец тот не выдержал, и велел вести меня в машину. Пока там сидел, слушал, как о чём-то долго ор стоял в штабе авиационного корпуса, потом те вернулись с моей Мартой и вещами. Марту явно лечили, повязки были. Та села рядом со мной, в «полуторку», и мы покатили под охраной, грузовик бойцов, и броневик, в легковушке майор ехал. Куда-то в сторону Киева двигались. В пути, освободил руки, мне их снова связали, быстро вырубил охрану, из шести натуральных волкодавов из осназа, никто и дёрнуться не успел. Марта не связана была, но и помощи от неё ждать не стоит. Броневик катил впереди, потом легковушка майора, наша «полуторка», и вторая с бойцами. Был бы я один, просто спрыгнул бы и на скорости ушёл, но с Мартой так не выйдет. Пришлось брать машину с бойцами, не убивал, просто вырубал, вырубил и водителя нашей «полуторки», заглянул в салон «эмки», и потом экипаж броневика отправил в сон. Дальше забрал свои вещи, проверил, орден нашёл в вещмешке, в наградные корочки сунули. Хотел бросить на землю, но передумал, убрал в карман. «Полуторку» я освободил от пассажиров, и мы с Мартой покатили к ближайшему аэродрому. Там у штаба корпуса взлётная полоса была для связных самолётов, и парочка «У-2» стояли. Добраться до них, «Шторьх» брать не стал, укатить вручную самолёт в сторону, и взлетев с дороги, да убраться подальше, было не трудно.