Генезис

Первый уровень синхронизации, и команда на активацию. Нейроинтерфейс открыл новые порты и установил дополнительные связи, а сознание затянуло в темноту.

Чернота сменилась размытыми пятнами, как при закрытых веках днём, звуками движения чего-то огромного, близкого и далёкого, существующего и нет. Сосредоточившись на произвольной точке рядом с собой, потянулся к шуму вокруг, медленно наполняющемуся смыслом определений и уравнений. Точка пространства сфокусировалась, приняв форму куба, моментально распавшегося на тысячу подобных.

Сознание разрывали на части потоки цифр, концепций, попыток представить непредставимое. Но человеческий разум везде найдёт и выстроит связи, даже если они не имеют ничего общего с реальностью. Слепящий свет прорезали тёмные нити, медленно сворачивая пространство невозможного в яркий шарик во тьме.

Зажигание!

В энергосистему доспеха хлынул океан электричества, выплёскиваясь в эмиттеры силового поля.

Открыв глаза, я усилил поле до предела, направив остальную мощь в гравизахват и медленно подняв доспех в воздух лишь с его помощью. Однако энергии всё равно слишком много, и силовые жгуты на спине мехи затрещали от электричества, молниями бьющего в землю и воздух.

Я отчаянно пытался не потеряться в лавине информации, транслируемой компьютером реактора. Бесконечные вычисления, попытка удержать в сознании концентрацию на зажжённом огне.

Пять секунд. Десять.

Голову пробило всплеском боли, и огонь в воображаемых ладонях стал вспухать в разные стороны, грозя выйти из-под контроля.

Сосредоточившись, заставил его медленно раствориться.

Секунда, три, десять, пока бьющая в воздух мощь не иссякла. После чего, наконец, позволил себе отключиться от системы и, облегчённо выдохнув, потерять сознание.

Очнулся спустя два часа, судя по таймеру на экране. Медицинская система сигнализировала о вводе наноботов в кровь для устранения повреждений мозга. Сняв шлем, стряхнул с лица засохшую кровь из носа. Перенапряжение — ожидаемое последствие первого запуска реактора. Успешного запуска, попрошу заметить!

Губы искривились в ухмылке, которая тут же сменилась гримасой боли. Голова по-прежнему раскалывалась. Ударив по клавише открывания брони, я с наслаждением вдохнул свежий воздух, отстегнувшись от кресла. Главное теперь не свалиться при спуске на землю, в таком-то состоянии.

Проскользнув по протянутой к земле руке мехи, осторожно выпрямился, радуясь твёрдой поверхности под ногами. И только тогда вспомнил, что забыл наверху ключ-карту. Но сил лезть обратно не было, так что, понадеявшись на авось и систему распознавания, я медленно дошёл до кровати, где стянул костюм и завалился спать, давая наномашинам закончить работу по лечению.

Снился свет, числа, ощущение затягивающей в себя трясины. Я просыпался, обводил безумным взглядом спальню, с трудом понимая, где нахожусь, и засыпал снова. Подобные симптомы были описаны в руководстве по реактору. Первые ночи превратятся в мучение, и, к сожалению, снотворное принимать бесполезно. Организм должен адаптироваться к нагрузке, выработать контрмеры и сопротивление, чему сны очень неплохо помогают.

В один момент меня вырвали из дрёмы слова:

— Пожалуйста, не говори, что ты активировал реактор в одиночку, Гор!

Поморщившись от громкого возгласа, повернул голову к стоявшему в дверях моей спальни Егорову и слабо буркнул:

— Не скажу. Но удачно!

— Да я уже понял, ты всю парковку попортил, — сварливо протянул он. — Это опасно!

Я лишь слабо отмахнулся рукой, попросив:

— Не шуми и без того погано!

На самом деле, поступил немного глупо. По правилам следовало ещё полгода тренироваться, тогда запуск бы прошёл мягче. Я ведь чуть не сжёг «Кузнечика», попутно к собственным мозгам. Всему виной переход от контроля энергии к моменту, когда нужно гасить реактор. Однако время перехода определяется первым запуском и всегда индивидуально, так же, как понимание, сколько времени оно займёт. Теперь подобного не повторится, но выяснить свои пределы мог только на практике.

Прошло больше недели, прежде чем я попробовал ещё раз. Уже зная, чего ждать, сумел быстрее пройти активацию, а спустя пять секунд погасить реактор. Повторил через четыре дня, потом ещё спустя три, а дальше уже каждые сутки, чередуясь с тренировками и редкими спаррингами с Егоровым.

Доспех показал себя хорошо, но нашлись и недостатки, из-за которых пришлось, в итоге, разобрать часть брони и засесть в мастерской, исправляя выявленные косяки.

Именно в таком виде, копаясь во внутренностях своего доспеха, меня и нашёл прилетевший Иванов.

В ангаре гремела музыка, а я перекладывал энергоцентраль на плече мехи. И лишь когда мужчина вошёл внутрь, пришлось слезть вниз, где, сбавив громкость аудиосистемы, поприветствовать:

— Какими судьбами?

— По работе. Как твой новый доспех? Что с интеграцией «трофея»? — пожимая руку, поинтересовался он.

— В целом — отлично. Исправляю мелкие недостатки. Реактор запустил, тренируюсь.

Он прищурился:

— Сражаться когда сможешь?

— Хоть завтра, если очень нужно, — пожал я плечами. — Хочешь предложить нам работу?