Генезис и структура квалитативизма Аристотеля

Миксис завершает собой процесс взаимодействия, начатый контактом. Аристотель отличает понятие «миксис» от понятия смеси (σύνϑεσις). Миксис – это как бы «химическое» соединение веществ, новое гомогенное вещество. Синтезис – это только «механическая» смесь веществ. В своей теории миксиса Аристотель рассматривает взаимодействие двух компонентов, ведущее к их соединению. Прежде всего он ищет место процессам, приводящим к миксису, в своей классификации видов изменения. Образование миксиса отлично от генезиса. Аристотель опять прибегает к анализу обыденного языка, чтобы в его словоупотреблениях найти значение этого понятия в его специфике. Он ищет ограничения, налагаемые на миксис, так как ведь «все не соединяется со всем» (GC, I, 10, 327b 20). Понятие миксиса оказывается весьма трудно формулируемым, потому что в нем требуется соединить противоположные тезисы: во-первых, независимое существование компонентов миксиса, а во-вторых, напротив, их исчезновение в качестве таковых. В этой ситуации удачно «работает» аристотелевская концепция потенции и акта: компоненты миксиса существуют потенциально, но после анализа миксиса (разложения) могут существовать актуально. Теория миксиса, таким образом, возможна лишь при подобном различении потенции и акта. Кажется, что именно поэтому теория миксиса стала возможной именно у Аристотеля, разработавшего впервые эти универсальные понятия.

При рассмотрении миксиса возникает проблема: является ли миксис простым механическим сочетанием компонентов, которые не воспринимаются органами чувств по причине малости их частей, или же это новое по отношению к частям образование и в нем принципиально нельзя различить исходные компоненты? Аристотель отвечает положительно на этот вопрос, отбрасывая понимание миксиса как «синтезиса» (механической смеси). Правда, иногда (например, GC, I, 10, 334b 35–335а 9) он называет и механическую смесь миксисом, используя семантическое богатство этого понятия. Если неразличимость компонентов обусловлена мелкостью частей, то имеется лишь видимость гомогенности, видимость миксиса. Это главное в учении Аристотеля о миксисе: миксис есть образование нового гомогенного соединения, однако не любого нового, но ограниченного возможностью вернуться к своим компонентам при условии его разложения. Аристотель формулирует свою мысль так: ничто потенциальное, т. е. содержащиеся в миксисе его компоненты, нельзя различить никаким актуальным зрением, даже зрением мифического Линкея.

Теория смешения (миксиса) является частью органической концепции генезиса. Как соединение и разъединение или сгущение и разрежение, смешение является распространенным представлением в досократической натурфилософии, предназначенным для объяснения возникновения вещей[42]. Если Аристотель практически совершенно отказывается от терминологии соединения и разъединения при объяснении физических явлений (об этом мы уже говорили, обратив внимание на устойчивость отсутствия этих понятий в классификациях движения Аристотеля в отличие от Платона), то в отношении смешения дело обстоит несколько иначе. Аристотель включает смешение в свою концепцию генезиса, но радикально переосмысливает содержание этого понятия. Говоря предельно кратко, это переосмысление состоит в развитии органического понимания смешения. Переосмысление механического понятия смешения в органическое нас интересует прежде всего в том плане, что органический взгляд на вещи влечет совершенно иное отношение к категории качества, к качествам физического мира.

Прежде всего нам нужно рассмотреть вопрос о соотношении генезиса и миксиса. Этот вопрос не так прост, потому что у Аристотеля миксис в его концепции возникновения и уничтожения вещей выполняет по существу функцию генезиса на уровне гомеомерий, или подобочастных образований. Нижней границей этого уровня являются элементы, а верхнюю границу образуют неподобочастные сложные образования, такие, как, например, органы тел.