Гений

Но больше остальных нищенское, бездомное существование Поэта, вынужденного снимать однокомнатную, полуразвалившуюся, пропитанную запахом гнили и сырости хибару где-то в поселке на окраине города беспокоило его коллег, сотрудников Литературного Центра "Перо" и в первую очередь директора этого Центра драматурга и прозаика Гулама Гусейнли, человека чрезвычайно нервного и впечатлительного.

...Еще за несколько дней до того, как Ахмед Аглепе влетел в Центр со своей потрясающей новостью, Гуламу Гусейнли почему-то ночью приснилось много солдат. Они окружили двухэтажное здание Центра и с улицы с грозными лицами заглядывали в окна...

...Наутро Гулам Гусейнли явился на работу в большой задумчивости. Он немедленно вызвал в кабинет своего друга Фараджа и, все так же задумчиво глядя вдаль, рассказал ему свой сон во всех подробностях.

Внимательно выслушав его, маленький седой издатель, по привычке дергая бровями, произнес:

- Видно, следует ждать нового государственного переворота...

Гулам Гусейнли по хитрым глазам Фараджа не мог понять - говорит ли его друг искренне или - шутит.

...И оттого, когда в конце рабочего дня в дверях кабинета появилось растерянное лицо Ахмеда Аглепе, Гулам Гусейнли немедленно вспомнил свой сон и с несвойственным ему терпением стал ждать - что же скажет Аглепе.

- Гулам муэллим, наконец-то Поэту дали квартиру!- воскликнул Аглепе и замолчал, будто споткнулся на восклицательном знаке.

...От этой, ну совершенно неожиданной новости на глаза Гуламу Гусейнли навернулись слезы, и сквозь эту пелену ему, как в тумане, явилось лицо Поэта.

Поэт смотрел на него полным страдания и муки взглядом и как всегда чуть иронично проговорил:

- ...Да не переживай ты, Гули, так было всегда. С Поэтов сдирают заживо кожу, разрисовывают их грудь пулями...- Сказав это, он, грузно покачиваясь, исчез.

...- и говорит, что сам Президент распорядился выделить ему эту квартиру... А в конце встречи, когда уже все стали расходиться, Президент вдруг остановился, поднял левую руку, чтобы остановить людей... и, правда это или врут, но наизусть прочитал строку из его стихов... - Все это Аглепе выпалил одним духом.

- Да кто это все тебе наговорил?..-спросил неизвестно когда появившийся в кабинете поэт Дениз. Он только теперь смог пройти на свое любимое место у окна, откуда и задал свой вопрос, скрестив руки на груди и глядя на улицу...

- Гая Караель...

- А причем тут Гая Караель? - с тоской в глазах спросил Гулам Гусейнли и нервно дернул плечами.

- Я встретил его на улице Истиглалиет2, он спускался вниз. Никогда еще не видел его таким взволнованным... даже голос дрожал...

...Повисло долгое молчание. Каждый был погружен в свои мысли. В этой тишине осторожно приотворилась дверь.

...Фарадж, словно прочувствовав атмосферу, царящую в кабинете, неслышно прошел и сел в свое любимое высокое, массивное кресло.

-...он сам все рассказал... Я даже ни о чем не спрашивал. Говорит, что вчера ночью ему позвонили домой, срочно вызвали аппарат Президента, там попросили написать что-то, типа справки о Поэте...

...Аглепе замолк и оглядел присутствующих.

Гулам Гусейнли все так же с тоской во взоре смотрел куда-то вдаль, Дениз, скрестив руки - на улицу, Фарадж закинул ногу за ногу и внимательно разглядывал свой башмак с отставшей подошвой, поэт Асланоглы задумчиво поигрывал спичечным коробком, остальные с немым вопросом на лицах смотрели на него - Аглепе...

- Да, теперь Караель попрет, как танк... Будет рассказывать, что Поэт получил квартиру благодаря ему... - неожиданно выкрикнул Асланоглы и, глядя на собравшихся, покачал головой.

Раздался телефонный звонок, и на том конце провода послышались крики Гая Караеля. Он торопливо, но подробно рассказал, как вчера уже глубокой ночью он в аппарате Президента писал справку о Поэте и его творчестве, а потом, не дожидаясь ответа, повесил трубку. Или это на линии что-то разъединилось?..

Гулам Гусейнли некоторое время повертел трубку в руке, словно ждал еще чего-то, потом положил ее на место.

- Говорит, что именно после его справки... - задумчиво сказал он.

- Что?- простонал кто-то в противоположном конце кабинета.

- Он говорит, что этот вопрос подняли, только ознакомившись с его справкой,- глухим растерянным голосом проговорил Гулам Гусейнли.

Его всегда раздражали путаница, бессмыслица, неопределенность. И в прозе своей Гулам Гусейнли был таким. В каждой фразе, каждом обороте он старался быть предельно ясным и логичным, что постоянно отмечали анализирующие его творчество критики.

- Ну, что я говорил?.. Убедились?.. - выкрикнул Асланоглы, оглядывая присутствующих, при этом в глубине его глаз вспыхивали непонятные огоньки.

- Ради Аллаха, потише - потирая лицо, проговорил Гулам Гусейнли, - ...и без тебя тошно...

...Смеркалось. Собравшиеся разбрелись по домам, остались только, как это всегда бывало в экстремальных случаях, Гулам Гусейнли и Фарадж. И хотя в кабинете горел полный свет, но по мере того, как за окном темнело мрак , казалось, сгущался и в кабинете...