Гений 30 лет Спустя (СИ)

Пока Фан Линь размышлял об этом, они вышли в коридор. Там было пусто. Уже наступил поздний вечер, и большинство жильцов отеля либо уже вернулись в свои комнаты, либо не планировали возвращаться в них до самой поздней ночи или даже до утра. Цинь Жуа встала напротив своего номера, достала откуда-то ключи и стала возиться перед дверцей, вставляя их и так, и этак, и всё мимо. И всё это женщина дела с большим азартом и вниманием: Фан Линь наблюдал за её сжатыми розовыми губками и напряжёнными глазами.

Когда же Цинь Жуа наконец попала в скважину и приоткрыла дверь, её губки приоткрылись в раслабленном вздохе, и Фан Линь немедленно накрыл их своими. Спустя пару десятков секунд губы их разомкнулись.

— Ты ведь не хотел, чтобы с тобой спали из-за жалости? — заметила женщина.

— Давай тогда без жалости, — ответил мужчина, хватая её за бёдра. — А просто так. И не убивай меня после этого. Дай ещё пару часиков утром что-нибудь придумать.

Цинь Жуа растерялась, и вдруг усмехнулась:

— Ладно…

И сразу она взмыла у Фан Линя на руках.

Они ввались в номер, дверь хлопнула сама собой, и спустя всего несколько мгновений Цинь Жуа уже лежала на кровати, а Фан Линь крайне сосредоточенно расшнуровывал её запутанное платье.

— Моё колесо неподвижно, — вдруг заметила расслабляющаяся на перинах женщина. — Если ты постараешься, и убьёшь меня очень быстро, я не смогу тебе ничего сделать… — рассказывала она, пока Фан Линь разбирался с запутанной шнуровкой.

— …Тогда ты сможешь бросить юную госпожу и сбежать, и тебя ещё долго никто не найдёт… Какой хитрый и жестокий план; но я о нём догадалась, и поэтому у тебя ничего не выйдет… Возможно…

Фан Линь стянул с ног служанки чёрную ткань, открывая её бархатные белые бёдра.

— Но если ты всё сделаешь прямо сейчас, у тебя ещё может быть шанс… Так ты попробуешь меня убить?.. — с интересом спросила женщина.

Фан Линь замер и задумался. Спустя пару секунд он ответил:

— Нет, — и раздвинул её ноги…

Несколько мгновений спустя номер наполнило тяжёлое и горячее дыхание, мужское и женское. Кровать, на которой происходило действо, однако, несмотря на все колебания оставалась крепкой как гранит, а потому единственное давление, которое испытывала на себе Мая, которая всё это время пряталась под этой кроватью, было психологическим — даже в кромешной темноте лицо девочки было красное-красное…

Она сама возвратилась в номер всего примерно десять минут назад, после чего сразу прошла на балкон, закрылась там и стала любоваться тёмными морем и светом белых фонарей на набережной, и размышлять; Мая так увлеклась своими мыслями, что даже не заметила, что в какой-то момент в двери стал кто-то ломился. Когда же девочка пришла в себя, она сразу смутилась и побежала открывать, но тут дверь сама открылась с грохотом; Мая испугалась и как-то инстинктивно юркнула под кровать. А потом на кровати началось… Это.

Девочка как могла сжимала свои уши, чтобы ничего не слышать, но помогало не сильно; ей вспоминались беруши, которые использовал таксист, и Мая клялась, что купит себе такие-же… Потом она пыталась отвлечься на что-нибудь, она пыталась даже медитировать о своей Дао Руне, или вспоминать своё прошлое, пытаться убежать в него или в какие-нибудь рассказы… Но каждый раз её вырывал назад, под кровать, особенно громкий вскрик…

Всё это тянулось целую вечность по ощущениям девочки. Несколько раз она уже была уверена, что вот он, конец, и наступала тишина, как вдруг всё начиналось по новой, и снова кровать вибрировала у неё над головой… И снова, и снова, и снова и снова… И лишь когда на улице уже едва ли не начинало светать, Мая, с совершенно красными глазами, выкарабкалась на свободу. Всеми силами стараясь не смотреть на кровать, девочка, прикрывая сперва один свой глаз, потом другой, взяла с другой кровати одеяло и подушку и на цыпочках убежала в ванную. Там, в ярко освещенной белой комнате, Мая подвинула коврик, разложило одеяло возле душа, закуталась в него, положила голову на подушку и немедленно задремала вымотанным и сладким сном…

49. Непробиваемая

Наступало утро, и в комнату проникали первые лучи света. Один из них прошёлся по изголовью кровати, на которой лежал, накрытый по пояс одеялом, и с оголённой, покрытой шрамами грудью Фан Линь; руки его были сложены за затылком, а глаза — направлены в белый потолок, но смотрели они, разумеется, куда-то в мысли.

Но вот мужчина немного приподнялся, опираясь спиной об изголовье с подушкой, и взглянул на женщину, которая сидела на стуле прямо напротив кровати. Её длинные рыжие волосы были развязаны и беспорядочно спадали на её спину, сокрытую чёрным платьем. Фан Линь присмотрелся к этим волосам. Он попытался угадать, какая у женщины была родословная. Наверное, раз она рыжая, это было что-то лисиное, подумал Фан Линь, а потом он взглянул в золотистые глаза Цинь Жуа, только что к нему обернувшейся, и отметил, что это была какая-то особая, златоглазая лисица… Точное название демона он вспомнить не мог.

— Помочь? — спросил Фан Линь.