Гений

– Моя казарма тут неподалеку, – говорит она; по особой нотке в ее голосе я понимаю, что она не очень рада нас видеть. – Хочешь передохнуть? Можешь даже взять свою новую игрушку.

Тут она дергает головой в сторону Джун.

Каэдэ. Ничуть не изменилась с того дня, когда я познакомился с ней, приняв за обычную барменшу с татуировкой в виде виноградной лозы. Тогда я еще не знал, что она одна из Патриотов.

– Веди, – отвечаю я.

Каэдэ помогает Джун протащить меня еще квартал. Она останавливается перед дверью с замысловатой резьбой, за дверью – «Венеция», высотная казарма. Каэдэ проводит нас мимо сонного охранника и дальше – по главному холлу здания. Потолок такой высокий, что голова идет кругом. Тут и там между каменными колоннами на стенах висят флаги Республики и портреты Президента. Охранники уже спешат поменять их. Каэдэ ведет нас сквозь сплошной поток пустяшных разговоров. Ее черные волосы теперь подстрижены еще короче, ровно до подбородка, гладкие веки подведены тенями цвета морской волны. Я прежде не обращал внимания, что мы с ней почти одного роста. Солдаты повсюду, и я боюсь, как бы кто-нибудь не узнал меня по объявлениям о розыске и не объявил тревогу. Они могут узнать и Джун, несмотря на татуировку. Или понять, что Каэдэ не настоящий солдат. И тогда всей толпой набросятся на нас, и не останется ни малейшего шанса.

Но никто не задает вопросов, а моя хромота даже помогает нам не выделяться – у многих военных нога или рука в гипсе. Каэдэ ведет нас к лифтам. Я никогда не пользовался лифтом, потому что еще не бывал в домах с полным энергообеспечением. Мы выходим на восьмом этаже. Здесь людей меньше. Да что говорить – мы проходим по совершенно пустому коридору.

Здесь Каэдэ наконец сбрасывает маску самоуверенности.

– Вы оба выглядите точно крысы из подворотни, – бормочет она, стуча в одну из дверей. – Нога у тебя так и не зажила? Ты довольно упрям, если решился проделать такой путь, чтобы нас найти.

Она ухмыляется, глядя на Джун:

– Я чуть не ослепла от этих идиотских блесток.

Джун переглядывается со мной. Я точно знаю, что у нее на уме: как, черт побери, в одной из крупнейших казарм Вегаса может размещаться группа преступников?

Что-то щелкает – Каэдэ распахивает дверь, входит в помещение и разводит руки в стороны:

– Добро пожаловать в наш скромный дом. По крайней мере, на несколько дней. Надеюсь, тут не слишком убого?

Не знаю, что я ожидал увидеть. Может быть, кучку подростков или какое-нибудь кустарное производство.

Но мы оказываемся в комнате, где находятся всего два человека. Я удивленно осматриваюсь. Никогда прежде не видел настоящей республиканской казармы, но это, вероятно, помещение для офицеров, не может быть, чтобы в таком месте размещали обычных солдат. Первое, что бросается в глаза: это не какой-то пенал с рядами коек. Здесь мог бы разместиться один, ну два высокопоставленных чиновника. В потолке горят электрические лампочки. Пол отделан мраморной плиткой серебристого и кремового тонов, стены выкрашены оттенками кремового и темно-красного, а диваны и столы утопают в пушистых красных коврах. В одну из стен встроен монитор, который без звука показывает те же новости, что идут на громадных уличных экранах.

Я тихонько присвистываю:

– Ничего себе «убого».

Улыбка сходит с моих губ, когда я кидаю взгляд на Джун. Ее лицо с татуировкой феникса напряглось. И хотя взгляд нейтрален, она явно нехорошо себя чувствует, на нее увиденное не произвело никакого впечатления. Да и с какой стати? В ее собственной квартире наверняка было ничуть не хуже. Глаза Джун внимательно оглядывают комнату, отмечают то, чего я никогда бы не заметил. Взгляд проницательный и расчетливый, как у любого хорошего солдата Республики. Одна ее рука застыла у талии, где спрятаны два ножа.

Мгновение спустя мое внимание привлекает девчонка, стоящая за диваном в центре. Она впивается в меня взглядом, прищуривается, словно не веря своим глазам. Ее рот в изумлении открывается, маленькие розовые губы образуют букву «О». Волосы короткие – в косички не заплести, – путаной завесой спадают до середины шеи. Постойте-ка. Сердце екает. Из-за этой стрижки я ее не узнал.

Тесс.

– Это ты! – вскрикивает она.

Прежде чем я успеваю ответить, Тесс бросается ко мне, обхватывает руками шею. Приходится сделать шаг назад, я с трудом удерживаю равновесие.

– И в самом деле ты. Глазам своим не верю! Ты здесь! Ты жив!

Мысли путаются. Несколько секунд я даже боли в ноге не чувствую. Могу только крепко обхватить Тесс за талию, положить голову ей на плечо и закрыть глаза. Гора с плеч, какое облегчение. Делаю глубокий вдох – ее тепло и сладковатый запах волос успокаивают меня. С двенадцати лет я каждый день видел ее, но вот теперь, после нескольких недель разлуки, вдруг понимаю, что она уже не десятилетняя девчонка, которую я встретил когда-то на грязной улочке. Она кажется мне другой. Повзрослевшей. В груди что-то щемит.

– Рад тебя видеть, сестренка, – шепчу я. – Хорошо выглядишь.

Тесс сильнее прижимается ко мне. Я чувствую, как она задерживает дыхание – изо всех сил старается не разрыдаться.