Гений

Ростислав не выдержал. Он хотел дождаться темноты или хотя бы сумерек, но летний день все длился и длился. Аугов, как мог, занимал себя: созванивался с только что утвержденными штабистами, давал им задания и указания, назначил себе помощника-секретаря из младшего менеджерского состава, паренька смекалистого и понятливого, поручил ему найти обслугу для дома, включая повариху, та через час прибыла, получила привезенные продукты и тут же взялась готовить; Ростислав осмотрел две присланные машины, был недоволен, но одну все же пока оставил вместе с шофером – что-то отечественное, но сносно выглядящее. К обеду собрал за столом ключевых членов штаба, угостил и заставил отчитаться о проделанной работе, сочетая приятное с полезным. Работы за несколько часов, само собой, было выполнено немного, но Ростислав похвалил за старание и ясное понимание целей. Потом выпроводил всех, в том числе и повариху, поинтересовался, что успела сделать Марго. Успела она не очень много, мучилась, придумывая для каждого, кого внесла в список, какое-нибудь занятие.

– Тебе надо отдохнуть, – сказал Ростислав. – Врачи и психологи советуют: на десять минут лечь, закрыть глаза и слушать музыку. Не здесь, нельзя отдыхать там, где работаешь.

Он повел ее наверх, в одну из спален, где были задернуты плотные шторы, где уже звучала музыка, а постель была накрыта бордовым покрывалом, которое Аугов нашел в одном из шкафов. Белое на бордовом, возможно, еще интереснее, чем на черном.

– Устраивайся, – пригласил Ростислав.

Он хорошо понимал силу и слабость слов, их способность и насторожить, и успокоить. Мог бы сказать: «ложись», «приляг», но это звучит интимно и напряжет женщину; мог бы выбрать почти нейтральное «располагайся», но и в этом слове что-то домашнее, тоже может женщину насторожить. «Устраивайся» – слово гостиничное и одновременно рабочее, производственное, усыпляет бдительность.

Марго послушно стала устраиваться: сняла туфельки, легла с краю, оправив юбку и дотронувшись пальцами до ворота блузки, застегнутой до последней пуговки.

– Вот, молодец, – сказал Ростислав. – Закрывай глазки.

Марго послушно закрыла глаза.

– Расслабься, – сказал Ростислав. – Что ты вся съежилась? Вытяни ручки и ножки.

Марго послушно вытянула ручки и ножки.

Ростислав сел рядом. Веки Марго дрогнули, но она сдержалась, не открыла глаз.

– Трудно тебе, Марго, – ласково сказал Ростислав. – Одна в этой глуши, без мужа, с ребенком. А ты ведь уникальная женщина, ты это знаешь? Ты, наверное, мечтаешь жить в большом городе, лучше всего в Москве, где тебя оценят?

– Да, – послушно сказала Марго.

– И это сбудется. Мы будем много работать, уставать, отдыхать – и это сбудется. Ты не представляешь, сколько мне приходится работать. В этой стране миллионы людей, которым ничего не надо. Их приходится шевелить, убеждать, заражать энергией. Это страшно трудно. Можно я тоже прилягу на минутку?

Марго послушно кивнула.

Ростислав медленно прилег рядом с другой стороны, полежал, давая Марго привыкнуть к своему присутствию. Потом сказал:

– Я все время среди людей, но ты не представляешь, как я одинок. Знаешь, почему? Знаешь?

Ему обязательно было нужно, чтобы Марго ответила. Ответ – это контакт, это почти согласие, уж кто-кто, а он в этом разбирается.

И Марго тихо обронила:

– Не знаю.

– Потому, что я мало с кем существую в резонансе. Думаешь, я тебя случайно выбрал в помощницы? Нет. Я почувствовал резонанс. Я сразу чувствую такие вещи. А ты чувствуешь?

– Да, – послушно сказала Марго, но Ростиславу теперь мало было ее пассивной послушности. Для развития событий нужен более действенный отклик.

– Ты уверена? – спросил он. – Возьми меня за руку, и сразу поймешь, есть резонанс или нет.

Он пододвинул свою руку, чтобы Марго было легче ее найти.

Она нашла, обхватила слабыми пальцами.

– Крепче!

Марго послушно сдавила.

– Чувствуешь?

– Что-то да.

– Спасибо тебе.

– За что?

Ростислав резко повернулся, приподнялся на локте, посмотрел прямо в глаза Марго и заговорил, не отводя глаз. Он знал, что это действует гипнотически.

– За все, что будет. За счастье. Или за несчастье, как повезет. Мне уже повезло, что я тебя нашел. Боже ты мой, боже ты мой! – произнес Ростислав страдальческим голосом, прикоснулся рукой к волосам Марго, погладил их и стал медленно, не отводя по-прежнему глаз, приближать свое лицо к лицу Марго.

А она вдруг сказала таким голосом, будто дремала и вдруг проснулась, ясным и до обидного простецким:

– Это вы чего такое делаете?

– Ничего. Молчи.

– Чего это я молчать буду? Нацелился тут, губенки ширинкой расстегнул! А ну, отлезь!

И, грубо отпихнув Аугова, Рита встала с постели, поправляя волосы и всовывая ноги в туфли.

Ростислава обидел ее толчок, но еще больше поразила грубость слов. Эта провинциалка, ничего не понимающая в тонкостях общения мужчины и женщины, примитивной и тупой метафорой сравнившая его губы, его рот, довольно красивый, с застежкой для брюк, сразу же лишила его и вдохновения, и сил: Ростислав моментально расхотел двигаться в задуманном направлении, его заботило лишь одно – как выпутаться из дурацкой ситуации.