Гений

«А! – подумала Анджела. – Кристина! Вот как ее зовут!» Потом снова принялась за письма и стала читать их все подряд, в надежде найти ключ к разгадке – фамилию. Все они были написаны в одном и том же тоне, в этом, столь присущем студиям и столь презираемом Анджелой, вычурном, неестественном, непристойном, лицемерном, вульгарном и притворно-высокопарном тоне. Как возненавидела Анджела эту женщину! Она могла бы задушить ее, она размозжила бы ей голову об одно из тех деревьев, про которые та писала. Противная тварь. Как она смела! А Юджин – как он мог! Так вот она, награда за ее любовь! Вот чем он отвечал на ее преданность! В то самое время, когда она так терпеливо ждала его, он был в горах, у этой Дианы. А она еще упаковывает его сундук, словно рабыня какая-то. Он не любит ее по-настоящему, он, наверно, никогда по-настоящему ее не любил! Разумеется, не любил! Никогда не любил! Боже мой!

И, со свойственной ее натуре страстностью, она театрально заломила руки, обезумев от неистовства и чувства обиды. Но вдруг остановилась. Среди писем было одно, написанное другим почерком и на более простой бумаге. Подпись гласила: «Руби».

«Дорогой Юджин, уже несколько недель, как я получила твое письмо, но до сих пор не могла заставить себя ответить. Я знаю, что между нами все кончено, да иначе и не могло быть. Мне кажется, ты неспособен долго любить одну женщину. Ты прав, конечно, что тебе необходимо было ехать в Нью-Йорк, там тебя ждет более широкое поле деятельности. Все это так, но мне очень больно, что ты не пришел проститься. Все же мог бы зайти. Однако я ни в чем тебя не упрекаю, Юджин. В сущности, конец немногим отличается от того, что было между нами все последнее время. Я тебя любила, но я знаю, что так или иначе перенесу это и никогда не буду упрекать тебя. Пожалуйста, верни мне мои письма и фотографии. Теперь они тебе больше не нужны.

Руби

.

Ночью я стояла у окна и смотрела на улицу. Луна сияла, ветер раскачивал голые деревья. Вдали, среди лугов, блестел пруд, и в нем отражалась луна. Он казался серебряным. О Юджин, лучше бы мне умереть!»

Прочитав это письмо, Анджела вскочила, как и Юджин в свое время. Грустный тон его проник ей в сердце, она сама могла бы написать такое письмо. Руби! Кто она такая? Где он скрывал ее, когда она, Анджела, приезжала в Чикаго? Неужели это было в ту осень и зиму, когда она стала его невестой? Да, несомненно. Достаточно взглянуть на число. В ту осень он надел ей на палец бриллиантовое колечко. Он клялся ей в вечной любви. Он клялся, что во всем мире нет женщины, подобной ей. И в то же время он, по-видимому, ухаживал за этой женщиной и, может быть, не только ухаживал. Боже! Неужели такие вещи бывают? Он твердил ей о своей любви и одновременно волочился за этой Руби! Он целовал и ласкал ее – и эту Руби! Случалось ли кому-нибудь попадать в такое положение? Подумать только, что он, Юджин Витла, мог так обмануть ее! Надо ли удивляться, что по приезде в Нью-Йорк он хотел отделаться от нее, точно так же, как от своей Руби! А Кристина! А эта Кристина! Где она сейчас? Кто она такая? Что она сейчас делает? Анджела готова была бежать к Юджину и бросить ему в лицо обвинение во всех его подлостях, но вспомнила, что его нет дома – он вышел пройтись. К тому же он болен, очень болен. Осмелится ли она упрекать его за эти преступные эпизоды прошлого?