Гений клана

– Но я не понимаю их и понимать не хочу. Они для меня сродни каннибалам для людей: ты видишь их, можешь сказать, что вы одного вида, но сам таким никогда не станешь…

Перерождённый будто бы бился головой о камень, тщетно надеясь его расколоть. Действо в высшей мере бессмысленное, но Элин действительно хотел, чтобы его напарница продолжила жить. Пусть не на свободе, но – жить. Вот только она сама по такому пути идти явно не собиралась.

– Тогда мы будем бороться до конца.

Очевидный, но такой неприятный выбор – отринуть собственные желания, приняв во внимание чужие. Это было больно, это было мучительно, но поступить иначе перерождённому не позволяла едва живая совесть.

– Всё или ничего, Эрида?

– Всё или ничего, Элин.

Таким незамысловатым образом в обсуждении была поставлена жирная точка, и пленники перешли к обсуждению других, более жизнерадостных вещей. Ни Элин, ни Эрида в глубине души не хотели и дальше говорить о близком конце, осознавая его неизбежность. Но отведённое симбионтами время подошло к концу много быстрее, чем хотелось бы: чужое присутствие вытянуло перерождённого в реальность прямо во время беседы, которую пленники сильно хотели растянуть на как можно больший срок.

Демонические звери ждать были не намерены, с ходу затребовав ответ, который тут же и получили. Правда, далеко не тот, на который рассчитывали.

«Она… отказывается? – Одноглазый гигант чуть дёрнулся, а лицо его скривилось. – Какая глупость! Неужели отступница верит в тебя по прошествии стольких лет? Или ты, Безымянный, всё ещё удерживаешь её в подчинении?!»

Тяжёлые и неповоротливые мысли одного из лордов Гнезда когда-то давно заставляли Элина кривиться от разрывающей голову боли, но сейчас он практически не ощущал ментального давления. Его защита легко выдерживала такие удары, как бы Балор ни пытался причинить человеку боль.

«Молчишь? – Парой резких движений симбионт сорвал со стены оковы, заставив перерождённого упасть на колени. – Молчи. Всё равно совсем скоро я наконец-то услышу, как ты кричишь. Будь уверен: воздействие на душу крайне, крайне болезненно!»

И вновь Элин проигнорировал попытки симбионта его напугать, вместо этого последовав за своим надсмотрщиком. Анимусу было сложно сказать, когда в последний раз его выпускали из камеры, но в одном он был уверен точно: это было очень давно. Хотя бы потому, что в облике перерождённого от подростка не осталось ровным счётом ничего. Измождённый, немолодой и полумёртвый мужчина – такое впечатление об Элине сложилось бы у стороннего наблюдателя, случись ему оказаться неподалёку.

Тем временем тёмные и душные коридоры привели их в куда более просторный, богато отделанный зал. Здесь так же, как и наверху, преобладал мрамор пополам с металлом, но о запустении говорить не приходилось.

Высокие, полные книг и свитков шкафы возвышались вдоль стен, чередуясь с явно рабочими столами, на которых перерождённый не без удивления обнаружил великое множество людских артефактов. Сомнений быть не могло: симбионты изучали врага так же, как человечество изучало демонических зверей.

«Правда, узнать об этом я бы хотел не в таких обстоятельствах», – подумал Элин, глядя в центр помещения. Туда, где находился операционный стол со множеством креплений, гарантирующих неподвижность «пациента». При этом и на полу, и на потолке были размещены многочисленные и очень сложные рунные круги, на полное прочтение которых даже мастеру рун требовался не один час. Кто-то очень сильно хотел добиться цели, для чего приложил просто невероятные усилия.

«И это всё сделано только для того, чтобы разрушить твою защиту…» – восхищённо протянула Эрида, глазами носителя рассматривая устройство зала. Благодаря урокам Элина она тоже кое-что понимала в рунах, так что смогла оценить всю красоту и сложность разделённого на десятки элементов конструкта.

«А запасы анимы под полом говорят о том, что просто переждать давление у нас не выйдет», – с затаённой болью в мыслях вторил ей перерождённый, в один миг отыскав подтверждение своих наихудших опасений.

За них взялись так, что после ритуала в руках симбионтов останется или всё, или ничего. Прежде пленников спасало то, что полноценно работать с разумом мог лишь один демон-абсолют – Медб, та самая змея, что, казалось, играла на вторых ролях. Её ментальные способности стали для Элина во всех смыслах огромной головной болью, но при этом и величайшим благом. Ведь именно благодаря неустанным попыткам Медб добраться до его памяти экс-абсолют смог наработать методы защиты и после, когда за него принялись всерьёз, выдержал пытки.

С какой стороны ни посмотри, а симбионты всё ещё не завладели содержимым его головы только из-за того, что ни один из них – кроме, пожалуй, Балора – не воспринял его так, как должно. Все демоны считали, что если не через год, то уж через два он точно сломается и выложит всё как на духу, а перерождённый воспользовался этой ошибкой, успев отточить прежде практически отсутствующие навыки.