Ладно, давайте так считать. Представьте себе мир, в котором Хидео Кодзима – одержимый творец, работающий над самой важной вещью в своей жизни, – плевать хотел на то, о чем там будет петься в заглавной песне. Мы должны поверить, что Норихико Хибино догадался о содержании игры, не спрашивая Кодзиму, и что пассаж о пребывании во сне взялся из ниоткуда? То есть он решил написать странный и вызывающий вопросы текст самостоятельно, без какой-либо причины, а Кодзима это все взял и сходу одобрил, не посмотрев, на что это там намекают всякие английские словечки? Может быть, с таким же успехом можно было написать «
Из рассказа Рики Муранаки мы знаем, что Кодзима мнит себя великим знатоком музыки, но не понимает и половины того, о чем говорит, и при этом еще слишком требователен и щепетилен в выборе песен для своих игр. «The Best is yet to Come» («Лучшее еще впереди») и «Can’t Say Goodbye to Yesterday» («Не могу попрощаться со вчерашним днем») насквозь пропитаны очевидным метанарративом: песня из [92]
Правдоподобия мысли добавляет и тот факт, что они были написаны на английском языке, но японцами. Когда писателю приходится подбирать точные формулировки на другом языке, процесс перестает быть интуитивным. Это может привести к рождению ужасных или страшно смешных исковерканных текстов, когда что-то идет не так (и, разумеется, в «Snake Eater» попадаются неуклюжие фразы), но песни в играх Кодзимы до сих пор были понятными и эстетически цельными. И это превращается в некую игру по подбору слов, которые передадут вашу мысль с должным эффектом. Я придерживаюсь мнения, что подобно тому, как субтитры в фильме усиливают эффект каждого слова для зрителя, который внимательно и вдумчиво читает, так и при написании на языке, который не является родным, каждое слово имеет двойное значение. Пребывание «все еще» во «сне» – не случайность. Это говорит что-то и о прошлой игре, и об этой. Мы пока спим. Это не реальный мир.[93]