Гении разведки

Михаил Исаакович, высокий, с чуть сгорбившейся спиной, носит черные очки с мощными линзами. Однако не помогают ни оптика, ни операции — зрение почти ушло. Елизавета Ивановна передвигается на кресле-каталке. Отказали ноги, но, кажется, это временно. Какое уж тут фотографирование.

Всегда перед встречей с такими людьми волнуешься: как воспримут, найдешь или не найдешь общий язык, станут ли, несмотря на разрешение сверху, рассказывать, а потом удастся ли об услышанном поведать-написать.

Очень помог один из меня сопровождавших — блондин Саша. Он, так называемый «прикрепленный», как и принято в СВР, опекает эту пару «своих». Атлетически сложенный, контактный и дружелюбный, обращается с подопечными по-домашнему, но без фамильярности. Хозяина палаты величает «Майклом», дает ему, когда у того пересыхает горло, любимые леденцы, аккуратно поправляет одеяло на коленях у Елизаветы Ивановны — «Бетси». И представляет меня так доброжелательно, что отношения постепенно складываются, флюиды настороженности исчезают.

Уже потом, во время некороткой нашей беседы, когда постепенно пошли откровения, Мукасей будет время от времени брать меня за руку, объясняя: «Хочу почувствовать собеседника». Потом вдруг скажет приятное: «А вы — человек искренний». И у меня прибавляется оптимизма. Ладонь у него твердая, не старческая, голос громкий, память не подводит и рассудок ясен.

А ведь родился Михаил Исаакович Мукасей 13 августа 1907 года.

С такой чистой биографией прямая дорога в чекисты

В его родном Замостье было 350 дворов. Деревня эта в Белоруссии, а жило там много поляков. Освоил чужой язык в польской школе. Может, потом и пригодилось, а, Михаил Исаакович?

Сын, племянник и внук кузнецов с десяти лет помогал старшим в кузнице. Сделать почти что живой цветок из железа, как выходило у дядьки, еще не получалось, но профессию в целом освоил.

А потом вдруг рванул в Питер. Мечтал учиться, надеялся на везение. Но оно все не приходило, и несколько месяцев босоногий безработный каждый день бегал отмечаться на биржу труда, пока действительно не подфартило. В 1925 году его взяли «подметалой» на Балтийский судостроительный завод, где работало 17 тысяч пролетариев, к которым регулярно наезжал сам Сергей Миронович Киров. Воодушевленный речами яркого трибуна, да и подуставший от маханий метлой, исхудавший и тощий Мукасей однажды решился и попросился на работу в котельный цех. Начальник согласился взять с условием: придется сначала лезть в котлы крейсера «Парижская коммуна», что стоял на капитальном ремонте, и отбивать в них ржавчину.

— И в течение нескольких месяцев я занимался именно этой самой жуткой работой, — до сих пор морщится от воспоминаний Михаил Исаакович. — Я туда, в котлы, будь они прокляты, еле-еле влезал. Вкалывал так, что даже плакал, но никто на помощь мне не приходил.

Заставил он все-таки улыбнуться фортуну. Взяли его потом в кузнечный цех, дорос до бригадирства. Получал много премий. Однако смекнул, что о детской мечте — получить образование — забывать никак нельзя, и пошел на рабфак. Днем — кузнечный, вечером — рабочий факультет при заводе «Русский дизель». И поступление в университет на экономико-географическое отделение.

— А в один прекрасный день я получаю повестку: меня командируют в Ленинградский институт народов Востока, — и сейчас не без удивления вспоминает Мукасей.

Неужели ЧК уже приглядывалась к парню из деревни Замостье? Он говорил, естественно, на русском, белорусском и польском языках, в университете учил немецкий, в 1929 году вступил в партию. Зачислили его на бенгальское отделение, а он изучал еще и английский. Два года учебы и вдруг — нет больше института.

— Его ликвидировали, — вздыхает Мукасей. — Директора обвинили в троцкизме, а институт вообще закрыли: а если там учатся одни враги народа? И я буквально завис.

Вдруг опять повестка. Кто за ним следил и кто ворожил? Чекисты или судьба? Мукасея вызвали в Центральный комитет Коммунистической партии. Его и других сравнительно молодых и относительно образованных людей от станка поприветствовал член Политбюро. Заявил: мы вас командируем на новую работу. Кто-то посмелее осведомился: на какую же? Ответили в принятом тогда духе времени: «Вот когда вы туда прибудете, то и узнаете». Они прибыли и узнали.

— Так в конце второй половины 1930-х началась учеба в школе военной разведки, — твердо сжимает кисть моей руки Михаил Мукасей.

Даже Чарли Чаплин предупреждал: скоро война

Год учебы, по интенсивности и напряжению сравнимый разве что с очисткой котлов на заводе. И вот уже Михаил и Елизавета Мукасей с двумя детьми спешат в Штаты. В Лос-Анджелесе предстоит поработать под крышей советского консульства.

11 июля 1939 года пароход «Сибирь» отчалил из Ленинграда. В Лондоне пересадка на «Нормандию», доплывшую до Нью-Йорка, а там на поезде под названием «Сан-Хосе» в Лос-Анджелес с остановкой на пять лет.