Гений (СИ)

«Вас ждёт впечатляюще насыщенная ночь. Жаль, что меня никто нигде не ждёт, я бы к кому-нибудь сходил, чисто так, отдышаться.»

Идти в общагу не хотелось, он слишком хорошо помнил эту вонь, поэтому пошёл в одну из свободных палат, разделся и лёг, с удовольствием разминая ноги. Достал из общаги телепортом свой мятый, но неубиваемый будильник, поставил на час дня, чтобы успеть помыться перед занятиями на бытовом.

«Эльви увижу. Жаль, что дежурство завтра, сходили бы куда-нибудь. Послезавтра сходим.»

Он укрылся плотнее, отвернулся к стене, устраиваясь поудобнее и готовясь уснуть, обычно в такие моменты он вспоминал Ясю, потому что тогда был выше шанс увидеть её во сне. Но сегодня она не вспоминалась, перед глазами мельтешили языки пламени и картины разрушений, это не давало расслабиться. В конце концов, он сделал несколько упражнений на концентрацию, в центре мира представив заварочную колбу с чаем, освещённую огнём свечи, вокруг которой выстраивался, нарастая на эту точку опоры, весь остальной спокойный мир — тарелка для Барта, ложка для Барта, табуретка для Барта, на которой сложен аккуратно китель для Барта, лежит, ждёт Барта. А напротив Эльви сидит, тоже ждёт, тоже для Барта. Было в этом что-то щемящее и неуловимое, в чём он не успел разобраться, потому что уснул.

Ему снился красивый дворец, абсолютно белый, не похожий ни на что другое, полный жизни, гармонии и птиц. Там шумело море, с грохотом разбивая тяжёлые волны о скалу где-то за стеной, а внутри стены было спокойно, мирно и безопасно, он ходил по ровным белым дорожкам и водил за руку Эльви, всю в белом, она молчала и улыбалась. Они дошли до Аллеи Духов, увидели птицу и поклонились ей. Птица поклонилась в ответ.

* * *

3.30 Ш Дворец Кан помогает принять решение. Бонус

Дворец Кан как будто спал. Он уснул так давно, и спал настолько крепко, что многие сказали бы, что он мёртв. Многие, но не он.

«Мы ещё поживём.»

У ворот главной площади молча стоял Кан Шеннон, глава младшего дома Кан, ещё даже не старший мужчина, уже практически не наследник. У него не было ни единой причины сюда приходить.

«Но я здесь. И пусть сдохнут все, кому это не нравится.»

Он решительно пошёл вперёд, по звонкому кирпичу, разносящему звук шагов на всю площадь, звук отражался от казарм справа и слева, пустых казарм, в которых уже много лет не жили солдаты дома Кан. В этом доме вообще никто не жил, давно, с тех самых пор, как этот дом оставила прекрасная Кан Ро Танг, увозя с собой последние крохи жизни, которые здесь оставались. Дом начал умирать в этот день, хотя все делали вид, что это не так, но все знали правду.

Старший мужчина дома Кан тоже начал умирать в тот день, хотя и до этого никогда не был особенно живым, предательство сестры его подкосило окончательно, его редкие пьянки превратились в один вечный запой, и он присоединился к списку безумных бесполезных взрослых, которым нет дела до маленького жалкого Кан Шеннона, белого отродья, позора семьи.

«Да, я не идеал. Но я — всё, что у вас есть, смиритесь.»

По ту сторону моста над пересохшей рекой сидели драконы, пара, они были старше, чем весь этот дом, они видели былое величие, видели падение, и прямо сейчас смотрели на него, на старшего и единственного, ровно тем же взглядом, каким смотрел на вошедших в главный дворцовый храм верховный бог Карна.

«Старшие везде одинаковые. И мне нечем гордиться перед ними всеми.»

Много лет назад, невероятно много, он точно так же шёл по звонкому мрамору храма Патеруса, а рядом с ним шёл его отец, торжественный и счастливый, он был уверен, что во всём мире нет власти выше, чем его власть.

«Ошибся. Все ошибаются. Но всем это простительно, а королям — нет.»

Это было так свежо в памяти, как будто произошло только что, или происходило прямо сейчас, он закрывал глаза и чувствовал плечо отца рядом со своим, они были одного роста, хотя совсем недавно казалось, что великий всесильный отец размером с дом, а потом доспехи отца сели как влитые, и меч оказался точно по руке.

Он посмотрел на свою ладонь, правую — тогда он ещё был правшой, как отец, он пытался им быть. В руке был браслет, женский, он так тщательно его выбирал, как будто собирался видеть его каждый день до самой смерти, наблюдая, как стареет рука, носящая этот браслет, но продолжает держать его стареющую руку, всегда, до последнего вздоха.

«Тоже ошибся. Непростительно ошибся. Но она простит.»