Гений (СИ)

— Я туда и иду, — он сам не понял, шутка это такая не очень удачная, или глупая правда, додумать мысль ему не дали. Где-то за ближайшим домом раздался долгий неровный свист, явно условный — сначала слабо, потом короткий сильный звук, Барт помнил эти знаки, раньше свистели по-другому, но свистели, это был самый простой и удобный способ обмена сигналами. Точно такой же условный свист раздался с дальнего конца улицы, потом ещё один, и опять первый повторился. Источники первого и второго сближались, обмениваясь сигналами и двигаясь чуть быстрее, чем шли Барт с Эльви, иногда по звуку казалось, что свистуны практически за углом, иногда они держалась с обратной стороны ближайшего дома. Барт опять пустил поисковый импульс, подтверждая магически то, что уже понял умом — их загоняли, как зверя, с двух сторон. Одна группа в пять человек тихо шла сзади, ещё две группы шли параллельно, иногда выглядывая между домами и пересвистываясь для нагнетания страха.

«Просчитались, щеглы — я вас не боюсь.»

Барт сам так когда-то бегал, и свистел так же, хотя был одним из самых маленьких в банде, ему нужно было просить разрешения у старших, чтобы свистнуть, иногда ему разрешали, он был счастлив. Эти группы состояли из мелкой шпаны, достаточно взрослой для того, чтобы грызться за территорию с соседними бандами, но недостаточно взрослой для того, чтобы идти работать наравне со взрослыми, официально они как бы получали образование, по факту — шлялись по улицам и искали приключений, он не помнил ни одного подростка, который бы приходил после школы домой и садился за уроки, здесь это было не принято.

Эльви нервничала, Барт слышал её частое дыхание и слишком громкие шаги, потом она сняла с плеча сумку и полезла рукой внутрь, нащупывая что-то очень нужное в этой ситуации, Барт положил ладонь на её предплечье и ироничным шёпотом попросил:

— Давай без этого, а? Тихо-мирно, поздороваемся и пойдём. Мы же цивилизованные люди?

Она молча посмотрела на него с диким раздражением, как будто лучшее, что он мог сейчас сделать — это изобрести машину времени и не выходить сегодня из дома вообще, особенно сюда. Он улыбнулся и отвёл глаза, стал высматривать в щелях между домами местных крысёнышей, и они выползли. Сначала мелкие, глянули и спрятались, с улыбочками — для этих все эти прогулки не более, чем весёлое приключение, им не разрешают драться и не дают слова, они могут только смотреть и выполнять поручения, но для них и это в радость. Барт смотрел на них одновременно с брезгливой жалостью и с долей ностальгии — опять, как будто сам бегал грязными пятками по засохшим лужам, шёпотом отчитывался о проделанной работе, ловя на лету каждое слово главаря и сгорая от нетерпения заполучить его внимание хотя бы на секунду. Главари менялись, а это чувство — никогда. Крысёныши выглядели такими крохотными, что он впервые почувствовал себя взрослым, это было странно, но приятно.

Группа за спиной начала подходить ближе и топать громче, обмениваться короткими хриплыми фразами, смеяться. Группа на параллельной улице пропала, потом Барт понял, почему — впереди был тупик, старый парк с лохматыми деревьями и двухметровыми разросшимися кустами, которые давно выползли на тропинку и перегородили её, а люди насыпали на оставшееся место горы строительного мусора. Чуть в стороне виднелись парковые ворота, стоящие в гордом одиночестве — забор разворовали.

«А забор был красивый, тяжелые такие куски кружевного литого железа, их носили минимум вдвоём. Весь унесли, надо же. И ворота сняли, арку только не смогли, она в бетоне. Памятник былого величия.»

Из-за угла вышла большая компания шпаны, мелкие держались за спинами взрослых, взрослые шли с уверенным видом, Барт смотрел на них, с удивлением понимая, что самые взрослые ростом меньше него, и вообще какие-то хилые, тощие, сутулые, кто-то хромой, кто-то с битым лицом. Самый крупный пошёл прямо к нему, держа руки в карманах и широко разведя локти, чтобы выглядеть здоровее, хотя Барт издалека видел, что с питанием у парня очень плохо. Они с Эльви продолжали идти в том же темпе, пацан напротив остановился, шумно сплюнул на землю и сказал Барту:

— Слышь, пацан, тебя там Гоша Каменный ждёт. Ты чё, не знаешь Гошу Каменного?

Барт подошёл к нему вплотную, посмотрел сверху вниз и очень тихо сказал:

— Не «Гоша Каменный», а его величество Георг Двенадцатый. И одного того, что ты это сказал, хватит на десять суток в обезьяннике, хочешь, провожу? Тут близко, два квартала к Стреле и вниз по лестнице, а потом через забор Кривого Деда. Он жив ещё, интересно?

Пока Барт говорил, пацан рассматривал его китель, постепенно сдуваясь и теряя гонор, достал руки из карманов и протянул Барту правую, отвечая совершенно другим тоном:

— Живой, чё ему станется… Он вечный, по ходу. Так ты отсюда?