Гений среди растений (СИ)

Не угонишься. Как же. Первое поколение, симптомы у выживших совершенно одинаковые, а учитывая специализацию агента У, или Хоук после переаттестации, она могла не только догнать, но и загнать любого из существующих «чистовиков». Скорость, как движения, так и мышления, тактический гений на уровне полководцев древности, и самое главное — дикая, сумасшедшая выносливость.

Впрочем, как и у Хантера, дни былой славы у загонщицы Хоук давным-давно миновали. Теперь она трудилась в питомнике на двойную ставку, совмещая с должностью не то интенданта, не то начальника по воспитательной работе…

— Ну же, Андрей Валентинович. Мы же все свои. Марья Антоновна, помните?

— Я вас слушаю, Хоук.

— На днях прививали детишек, вакцина пятого поколения с какими-то новыми свойствами. Может, сходите, пообщаетесь с ними? Встреча с ветераном должна их неплохо мотивировать!

— А что же вы сами? Не ветеран?

— Хантер, ну где ты там? — донеслось из динамика внешней связи. — Марш в кабинет.

— Упс, — Хоук втянула голову в плечи и немного порозовела. — Вы идите, Андрей Валентинович, идите.

Он и пошёл.

— Здоров, старина, — в кабинете ровным счётом ничего не поменялось со смерти дяди — всё так же висели картины неизвестных деятелей, полки ломились от литературы, а на окнах висели просвинцованные кевларовые заглушки. — Какими судьбами?

— Пропажа субъекта ноль пять три два ноль, — сухо отчитался силовик.

— Вот как… — Ка добыл из кармана пачку сигарет для ускоренных, закурил, предложил посетителю, тот отрицательно покачал головой. — Что тебе известно?

— Официальная версия. Киднэппинг, так как средства наблюдения не зафиксировали пацана на официальных и неофициальных выходах из центра подготовки.

— Смешно, — начальник питомника скривился как от зубной боли. — Похищение, значит, да?

— Чем богаты, — Хантер развёл руками.

— Ладно, вот тебе чуть-чуть правды. На деле пацан не то что не покидал корпус — он даже из процедурной не выходил. Пропал прямо оттуда!

— Врачей проверяли?

— Обижаешь! Два наших «первых».

— Может быть, профессиональная ревность.

— Очень смешно. Последнее поколение эмчеэсовцев, которое действительно занималось спасением, вдруг решило похитить ни в чём не повинного ребёнка.

— Согласен, звучит смешно.

— Сейчас будет ещё смешнее, — пригрозил Ка. — Я был на днях у одного из них на ежегодной диспансеризации. Они мне поставили максимум три года, а потом — до свиданья.

— Ты не выглядишь сильно дряхлым или уставшим, — возразил Хантер.

— А никто из нас не выглядит, Хантер. Тут ведь какая штука — криворукие дебилы, которые составляли первый коктейль, просто хотели защитить нас от радиации — и намешали такого дерьма, что от побочек не отплюёшься.

— Шикарные новости. Неизвестные.

— А ты не зубоскаль. Кое-кто спохватился наверху, когда наши начали дохнуть как мухи. Напрягли кое-кого в столице, выделили субсидии… Помнишь голубые витаминки?

— Ну?

— Генетическая терапия. Никто из нас не будет дряхлеть и рассыпаться песком, мы до последнего будем в силах, в строю.

— Неужто руки трястись не будут?

Он заявил это в шутку, не всерьёз, но Ка будто отгородился, отморозился. Яростно затянувшись, посмотрел на посетителя сквозь серый ледок зрачков.

— Без обид, Хантер. Знаешь, чем ты сильнее всего раздражаешь? Нет, язвительность и сарказм вполне в духе старого пердуна вроде тебя. Но ты притом ещё и носишь себя бережно и аккуратно, как хрустальный сервиз — и одновременно несёшься через три ступеньки вверх по лестнице. Бесит, что это, сука, всё в одном человеке! Нельзя одновременно и размахивать руками и носить стекло — это неестественно и царапает глаз. Зловещая долина какая-то, мать её.

— Ты всё?

— Врачи не врут. Если я лягу на полноценное обследование, мне предрекут дату смерти с точностью до часа. Просто до того часа я смогу носиться и воевать, а потом одномоментно слягу и подохну. И все мы так, понял?

— Угу.

— И что же ты понял?

— Надо записаться на диспансеризацию.

— Убью, — спокойно сообщил Ка.

— Сядешь.

— Ничего. Три года не срок за избавление общества от гада вроде тебя!

— Удачи, — Хантер хрустнул шеей, настраиваясь на схватку, сделал несколько резких вдохов, насыщая кислородом кровь…

И поперхнулся, услышав следующую фразу:

— Хочешь в моё кресло?

— Что?!

— Я устал, Хантер. Хочу прожить последние годы как-то иначе, не вытирая сопельки новым сверхам, которые никогда не будут болеть тем же, чем и мы! Залезу на крышу под куполом, поставлю кресло-качалку, растоплю кальян…

— Пас, пожалуй, — фыркнул старик. — По сопелькам — это явно не ко мне.

— А к кому? — уныло спросил Ка. — Из первых осталось полторы калеки — медицина меня послала, Хоук вся в непосредственной работе с детишками, ей бюрократия поперёк горла…

В дверь раздался отчётливый стук, в дверь просунулась голова с седым хвостом.

— Вспомнишь солнце — вот и лучик, — пробормотал Ка. — Чего хотели, Марья Антоновна?

— Не отвлекаю? Андрей Валентинович обещал мне небольшую лекцию для детишек, — захлопотала Хоук. — Про службу.

— Обещал? — Ка с усмешкой заломил бровь и уставился Хантеру в переносицу.