Гений Сталин. Титан XX века (сборник)

Главное в его речи сводилось к тому, –вспоминал Симонов,  – что он стар, приближается время, когда другим придется продолжать то, что он делал, что обстановка в мире сложная и борьба с капиталистическим лагерем предстоит тяжелая и что самое опасное в этой борьбе дрогнуть, испугаться, отступить, капитулировать. Это и было самым главным, что он хотел не просто сказать, а внедрить в присутствующих, что, в свою очередь, было связано с темою собственной старости и возможного ухода из жизни. Говорилось все это жестко, а местами более чем жестко, почти свирепо. Может быть, в каких-то моментах его речи и были как составные части элементы игры и расчета, но за всем этим чувствовалась тревога истинная и не лишенная трагической подоплеки. Именно в связи с опасностью уступок, испуга, капитуляции Сталин и апеллировал к Ленину, проявившему бесстрашие в 1918 году, когда была неимоверно тяжелая обстановка, когда сильны были враги: «А Ленин – перечитайте, что он говорил и что он писал тогда. Он гремел тогда в этой неимоверно тяжелой обстановке, гремел, никого не боялся. Гремел!»

Однако силу Британского Союза и Соединенных Штатов Сталин оценивал трезво, понимая, что допустить углубления кризиса в отношениях с ними, а тем более возникновения военного конфликта ни в коем случае нельзя. «Что было бы, – писал Сталин в 1927 году, – если бы пролетарии всех стран не сочувствовали и не поддерживали Республику Советов? Была бы интервенция и разгром Республики Советов». Естественно, что в новых условиях, при отсутствии поддержки и сочувствия мирового пролетариата Советский Союз должен был проводить осторожную и взвешенную политику. Проявлять отвагу – по-ленински означало в этих условиях не бросаться очертя голову на капитал, а проявлять терпение, мудрость и выдержку.

К счастью, история выступила в тот период на стороне СССР. Наша страна получила передышку, поскольку, прежде чем замахиваться на русских, американцам требовалось взять под контроль рынки британских и французских колоний, осуществить свою «маленькую маккартистскую чистку», а также установить в склонном к разброду и шатанию «лагере капитализма» железную дисциплину, необходимую для противостояния с СССР. Все это должно было занять немало времени, в течение которого Советский Союз мог залечить нанесенные войной раны.

В свете этого можно предположить, что сразу после окончания Второй мировой войны Соединенные Штаты нападать на Советский Союз на самом деле не собирались. Вполне возможно, что все их «варварские планы» («Троян», «Чариотир», САК ЕВП 1 – 49, директива Комитета начальников штабов 1518, директива 432/d и др.) являлись уловками, хитростью американцев, сродни рейгановской «Стратегической оборонной инициативе», и были призваны удержать русских от любых непродуманных действий, до тех пор пока США решают более насущные внешнеполитические задачи. С той же целью, безусловно, Советскому Союзу были продемонстрированы возможности атомной бомбы, сброшенной в августе 1945 года на японские города Хиросиму и Нагасаки.