Гений войны Кутузов

Накануне битвы Наполеону из Испании пришли тревожные новости: герцог Веллингтон (он же сэр Артур Уэллсли) сумел разбить самого старого друга Бонапарта маршала Мармона при Арапилах (Лос-Арапилес) или, как говорят в Англии, – под Саламанкой. Полтора месяца (46 дней) «летела на перекладных» эта «большая неприятность» до штаб-квартиры Бонапарта – так далеко он забрался в глубь необъятной «матушки России». Несмотря на все мастерство и хладнокровие сменившего тяжело раненного маршала генерала Клозеля, от мармоновской армии почти ничего не осталось. Наполеоновские позиции в Испании сильно пошатнулись. Теперь требовалась быстрая победа под Москвой. Приходилось больше орудовать грубым топором лесоруба, чем тонким скальпелем хирурга.

Глава 9 Планы сторон и расстановка сил

Считается, что, разрабатывая план генерального сражения, в ходе тщательнейшей рекогносцировки Наполеон колебался между двумя вариантами ведения боевых действий: глубоким обходом и лобовой фронтальной атакой.

Большой мастер глубоких обходных маневров вне поля боя Даву настойчиво советовал ему ночью обойти справа его собственным корпусом и корпусом Понятовского (всего около 46 тыс. солдат!) левый фланг русской армии по слабо защищенной Старой Смоленской дороге, быстро достичь города Можайска, где сходятся дороги на Москву, и не только отрезать русским путь к столице, но загнать русскую армию в угол, образованный реками Москвой и Колочей. Но Наполеон опасался, что Кутузов, узнав об этом стратегически очень опасном для него маневре, уклонится от столь желанного для Наполеона генерального сражения и снова уйдет, что будет крайне нежелательно.

…Между прочим, чутьем искушенного полководца Бонапарт уловил настроение «старой лисицы севера». Еще 23 августа Кутузов писал своему государю: «Но ежели он (неприятель), находя мою позицию крепкою, маневрировать станет по другим дорогам, ведущим к Москве, тогда не ручаюсь, что может быть (выделено мною. – Я. Н.) должен идти и стать позади Можайска, где все сии дороги сходятся, и как бы то ни было Москву защищать должно». Именно поэтому, не желая спугнуть «хитроумного лиса», Наполеон так и не пошел в обход по Старой Смоленской дороге. По этой же причине – боязни спугнуть Кутузова – Наполеон не стал накануне битвы атаковать село Бородино на правом фланге русских, где был их передовой егерский пост, отделенный от главных сил рекой Колочей. Своему артиллерийскому генералу д’Антуару он лаконично и доходчиво объяснил свое «промедление»: «Позиция у Бородино (имеется в виду именно село Бородино. –  Я. Н.) придает уверенность противнику и побуждает его дать сражение. Если я захвачу ее этим вечером, неприятель не устоит и ночью ретируется; я больше не знаю, где я смогу его нагнать; возьмем ее завтра на рассвете». Так, между прочим, и случилось…

Именно поэтому он раздраженно бросил своему маршалу: «Даву! У меня нет для столь дальнего обхода необходимого численного превосходства! К тому же при примерном численном равенстве противостоящих сторон уход с поля боя по плохо изведанной и сильно заросшей местности чуть ли не половины всех моих сил на неопределенное время – это крайне рискованно!» (Выделено мной. – Я. Н.) Не понаслышке зная возможности «старой северной лисицы» (с его искусным маневрированием вдоль берегов Дуная и мгновенными контрударами он познакомился в 1805 г.!), Бонапарт отказался от глубокого обхода, предпочитая лобовую атаку.

IV корпусу, в котором было много итальянцев, хорватов, испанцев, баварцев и «прочих немцев», Эжена де Богарнэ или, как его не совсем правильно порой называют Принца Евгения (Итальянская королевская гвардия в лице пехоты и драгун, 13-я, 14-я пех. див. Дельзона и Бруссье, конные егеря Орнано и баварские шеволежеры Прайзинга; ок. 24 400 человек – 17 387 пехотинцев, 4400 кавалеристов и 2700 артиллеристов с инженерами при 88 пушках д’Антуара), надлежало произвести демонстрационную атаку на хорошо укрепленный природой правый фланг русских.