Гений войны Скобелев

В одном из архивных документов имеется характеристика служебной деятельности Скобелева во время Хивинского похода, дана ему непосредственным начальником полковником Ломакиным. Он пишет: «За все время похода мангышлакского отряда (1000 верст), командуя авангардом, подполковник Скобелев-2-й отличился примерной распорядительностью и попечением о нижних чинах. Под Истабасом разбил с горсткой казаков вдесятеро сильнейшего неприятеля. С 15 по 28 мая, командуя авангардом, отличался примерным мужеством и неустрашимостью».

Также представляет собой интерес отзыв члена Георгиевской думы В. А. Полторацкого. В нем подчеркивается, что выдающиеся способности и природный дар Скобелева ставят его гораздо выше многих. При этом автор Н. Кнорринг подчеркивает, что Михаил Дмитриевич «предприимчив и энергичен, но для достижения своих целей не останавливается ни перед какими средствами. Поэтому неудивительно, что Скобелев с его талантливостью и умом нигде не мог ужиться, перессорившись и восстановив против себя многих, чему явным доказательством служит его постоянная смена мест службы. Он переходил из одного военного округа в другой, нигде не удовлетворяя себя, но наживая массу врагов», и делает заключение, что «с подобной настойчивостью он, вероятно, добьется очень многого».

В завершение хотелось бы привести мнение о Скобелеве главного начальника Туркестана генерала К. П. Кауфмана. Приехав в Петербург после завершения Хивинского похода, он отзывался о Михаиле Дмитриевиче только положительно. И когда Константина Петровича начали просить об одном офицере, который «будет почище вашего Скобелева», Кауфман вспыхнул и после довольно резко заметил: «Не знаю, как ваш офицер, но Скобелев на деле показал себя молодцом. И я ручаюсь, что он себя вам еще покажет». Это означало, что после этого похода отношение к Скобелеву со стороны начальства в лице Кауфмана изменилось в лучшую сторону. Наместник, как опытный начальник, умел распознавать среди офицеров военные таланты; в Скобелеве он видел не только храбрость, но и образованность, талант. Кауфман считал, что именно такие офицеры нужны были на окраинах, где требовалось не только личное мужество, но и умение и желание ориентироваться в местных условиях.

Правда, известно, что Скобелев повел солдат на штурм Хивы с одной стороны в то самое время, как с другой городская депутация выходила с хлебом-солью для выражения командующему войсками полной и безусловной покорности. Верещагин вспоминал: «Генерал Кауфман рассказывал мне, что, зная уже о сдаче города и готовясь въехать в него, он был поражен и возмущен, услышав ружейные залпы и крики «ура!» – словом, настоящий штурм, затеянный Скобелевым». Причину этого поступка Верещагин видел в том, что «Михаил Дмитриевич выкинул такую лихую штуку» потому, что «хлопотал только об (Георгиевском. – Авт.) кресте, который ему не давал покоя и статут которого, по его собственным словам, он знал наизусть еще с юных лет. Скобелев был весьма лихой офицер, и я думаю, что в поступке его было немало «искусства для искусства».

Но на этом Хивинский поход для Скобелева не был закончен. Из трех отрядов, посланных на Хиву, один, кавказский отряд, следовавший под начальством полковника Маркозова, не дошел до места назначения. По мнению некоторых, этот отряд «слишком торопясь прийти раньше других, измучили лошадей и заморили вьючных животных, так что в конце концов должен был во избежание гибели в степи воротиться, не дойдя до Хивы 70 верст». В результате эта часть маршрута, длиной в 70 верст, так и осталась не изученной. Для восполнения этого пробела было решено снарядить небольшой отряд пехоты, кавалерии и артиллерии. Скобелев вызвался командовать этим отрядом и обещал сделать глазомерную съемку всего пути. При этом он, конечно, знал, что по статуту ордена Святого Георгия в случае успеха он должен получить эту награду.

Михаил Дмитриевич изложил генералу Кауфману план своих действий, и тот согласился поручить разведку молодому офицеру.

4 августа 1873 года, переодевшись туркменами, Скобелев с пятью спутниками покинул лагерь. С ним ехали казак-уралец Андрей Лысманов, слуга Скобелева Козловский, мещанин Николай Игнатьев и три туркмена. Кроме прекрасных верховых было еще четыре вьючных лошади, на которых перевозили провиант и бурдюки с водой.

Ехали около шести часов и к полудню добрались до колодца Читао, который представлял собой маленький оазис. Около колодца даже местами пробивалась трава.

Отряд расположился на отдых неподалеку от колодца. Некоторые дремали. Но вдруг один из членов отряда вскочил на ноги. Вдали показалось три точки, которые быстро приближались.

– Туркмены!

Тогда туркменские проводники отряда вышли навстречу туркменам. Они переговорили, проводили гостей к дальнему колодцу и те, напившись, мирно поехали дальше. Опасность миновала.

Вскоре отряд Скобелева продолжил свой путь. До ночи проделали еще несколько десятков километров. Переночевав, на рассвете снова тронулись в дорогу. Шли через солончак. Слюна во рту стала солоноватой, губы пересыхали, мучили жажда, томил зной.