Гений Зла Муссолини

Столицей Итальянской Социальной Республики — как бы — был Рим. Но немцы этого не позволили, и Муссолини поселился неподалеку от Сало, маленького городка на севере Италии.

Это было поближе к границе с Рейхом — в Берлине посчитали, что так будет спокойней.

Более того, были приняты меры, затрудняющие консолидацию нового режима в Италии в одних руках. Министерства были намеренно раздроблены и даже разбросаны территориально по всей Северной Италии. Скажем, Палату корпораций разместили в Венеции, и там же оказалась Государственная радиовещательная корпорация, а вот Министерство коммуникаций оказалось в Вероне. Что до Министерства юстиции, то его почему-то отправили в Кремону — ну, и так далее.

В Сало, помимо резиденции Муссолини, находился еще и МИД, и Министерство народной культуры, и Центральное телеграфное пресс-агентство, и штаб-квартира Национальной республиканской гвардии, и штаб Республиканской полиции, и командование так называемого «автономного мобильного легиона».

Республиканской гвардией командовал Паволини, полицией — Буффарини, партийной милицией — Риччи, и все эти формирования носили характер «частных армий» и не имели отношения к Министерству национальной обороны, которым ведал маршал Рудольфо Грациани.

Базой армии должны были послужить четыре дивизии, собранные из добровольцев — 700 тысяч итальянских солдат «армии Бадольо». Они считались военнопленными, использовались на тяжелых работах, и считалось, что многие из них захотят послужить новой Социальной Республике Италии.

Получилось, однако, не очень-то хорошо — на призыв вновь встать в ряды откликнулось не больше 1 %, да и тех подозревали в том, что они просто хотят добраться до Италии и там дезертировать.

В общем, решено было пополнять эти дивизии по рекрутскому набору. Но набор давал меньше половины намеченного числа призывников — из 180 тысяч по рекрутским спискам удалось набрать не более 87 тысяч, остальные прятались, где только могли.

А из тех, кого все-таки удавалось собрать, больше половины «конфисковывалось» немцами для отправки в Рейх — рабочих рук в Германии не хватало, к «восточным рабочим» еще летом 1943 года присоединили и угнанных в плен «солдат Бадольо». Ну так почему бы не добавить к их числу и новобранцев армии Республики Сало?

Не все ли равно, раз они так или иначе всего лишь итальянцы?

Геббельс вообще говорил:

«В Италии есть один великий человек, настоящий римлянин — это Бенито Муссолини. А все остальные — ничуть не лучше цыган».

Примем во внимание, что цыган в Третьем Рейхе отправляли в лагеря уничтожения и что даже и о «римлянине Бенито Муссолини» Йозеф Геббельс говорил столь любезно, скорее всего, только потому, что не хотел противоречить фюреру — и картина получится вполне наглядной: Итальянская Социальная Республика была чем-то вроде кукольного театра.

И Муссолини был в нем такой же марионеткой, как и все прочие.

IV

1 октября 1943 года, в 9.30 утра англо-американские войска вошли в Неаполь. Немцы сдали город без боя — фельдмаршал Альберт Кессельринг посчитал, что его цель — выиграть время для организованного отступления на новые позиции — полностью достигнута.

И фронт действительно стабилизировался, движение союзных войск к Риму остановилось.

Италия оказалась разрезана на две части — Сицилия, Сардиния и южная треть континентальной части страны попали под англо-американскую оккупацию, а северные две трети «итальянского сапога» были оккупированы войсками рейха, теперь уже официально, вплоть до введения так называемых «оккупационных марок».

2 октября 1943 года газета «La Stampa» вышла с фотографиями новых банкнот. Их курс был назначен «согласно распоряжениям германского командования», одна марка стоила 10 лир. Торговаться по поводу сравнительного курса лиры и оккупационной марки было трудно — «покупатели» были обвешаны оружием и при случае вообще забирали все, что им было надо, со словами: «Счет пришлешь Бадольо».

Понятно, что-даже тот скудный товар, что еще имелся в наличии на севере Италии, живо исчез с прилавков.

Но плохо было и на юге. На интендантов союзных войск пали заботы о прокормлении гражданских лиц, а война шла и шла, и порт Неаполя теперь бомбили опять — только уже не английские, а немецкие бомбардировщики. Железные дороги были разрушены так, что однажды в Лукании сильно перегруженный поезд встал в туннеле — и счет задохнувшихся пассажиров шел на сотни.

Воровство приняло совершенно немыслимый размах — со складов крали все, что только можно было сдвинуть с места, угоняли даже нагруженные грузовики, если они следовали без вооруженной охраны, и ходили даже непроверенные слухи, что из порта увели целый пароход.

Барышня в хорошо оборудованном борделе стоила 25 лир, что по официальному курсу составляло 25 центов, а по неофициальному — вряд ли больше 10–15. Девушку на улице можно было «снять» за пару сигарет или за еду — и солдаты американских и английских частей, стоявших в Неаполе, этим широко пользовались. Количество венерических заболеваний в армии стало весомым фактором снижения боеготовности.