Гений Зла Муссолини

Лицо Бенито Муссолини к 1925 году узнавали не только в Италии — его фотографии мелькали в газетах всех европейских государств и время от времени появлялись даже в Америке, где европейскими делами интересовались не слишком сильно. На снимках он выглядел сумрачно и энергично, и создается впечатление, что свой массивный подбородок Муссолини всегда старался еще и выставить вперед.

Ехидные парижские писаки добавляли, что Муссолини «имитирует портреты Наполеона»: то голову склонит вперед, глядя исподлобья, то руку за борт сюртука заложит.

Став премьер-министром, Муссолини начал учиться застольным манерам хорошего общества — к нему приставили молодого чиновника итальянского МИДа из аристократической семьи, и тот служил ему в качестве гувернера. Так что скоро Муссолини уже знал, какой вилкой в каких случаях пользоваться, и что такое салфетка — тоже усвоил очень быстро, но есть на публике не любил и делал это крайне редко.

С другой стороны, какое-то время ему нравилась одежда, принятая в хорошем кругу.

В 1922-м, когда Муссолини явился к королю за получением из его рук полномочий премьер-министра, у него не нашлось подходящего случаю костюма, и его одели во что-то плохо сидящее, да еще добавили и цилиндр, но очень скоро Бенито Муссолини стал появляться на людях в хорошо пошитом смокинге, и фрак тоже носил вполне непринужденно.

Подошел и костюм для верховой езды — то, что англичане так и называют «riding coat», а во всех прочих странах именуют «рединготом».

Муссолини даже одно время носил буржуазный котелок, но потом перестал. Утверждалось, что на него повлияли американские кинокомедии — там дурацкие персонажи непременно надевали на себя шляпы-котелки в знак претензии на респектабельность.

Ну, а дураком дуче выглядеть не любил.

Так что он перешел на ношение чего-то вроде военных или как бы военных мундиров — вроде черных рубашек фашистов. Со временем мундиры стали обрастать всякими цацками, уже совершенно опереточных пропорций, но это пришло позднее.

В период с 1925 по 1928 год все было еще в относительно разумных рамках.

Вместе с одеждой менялся и стиль жизни. Поначалу Бенито Муссолини, премьер-министр Италии, жил в Риме в отеле. Потом завел себе что-то вроде холостяцкой квартирки на верхнем этаже в здании, расположенном в хорошем районе столицы. Квартирка была именно холостяцкой — семья Бенито Муссолини долгое время так и оставалась в Форли.

Но в конце концов «глава правительства» — как стали называть Муссолини к моменту захвата им диктаторской власти — решил, что должен показывать пример преданности семейным ценностям, и поселился с женой и детьми на вилле «Торлония» — так называлось поместье, владелец которого предоставил его Муссолини как «съемное жилье» и за чисто символическую плату.

Деньги, собственно, не имели особого значения. Бенито Муссолини был совершенно не жаден и денежным вопросам никакого специального внимания не уделял. Ему полагалось, конечно, его министерское жалованье, но начиная с 1928 года он даже перестал его и брать.

У Муссолини к этому времени отпала надобность в денежных средствах.

II

Это не значит, что Бенито Муссолини отрешился от собственности — его семья обзавелась фермой в Романье с 70 акрами хорошей земли, и он сохранил владение газетой «II Popolo Italiano» и рядом других изданий, да и чистый журнализм приносил ему немалый доход: статьи за подписью «Муссолини» регулярно появлялись в американских газетах и журналах и в какие-то периоды времени приносили ему полторы тысячи долларов в неделю от одного только Херста[67] — очень немалая сумма по тем временам.

Но за фермой следила Ракеле Муссолини, жена диктатора, издательскими делами занимался его брат, Арналдо, а статьи для Херста писала по большей части Маргарита Царфати — Муссолини их только подписывал.

Его занимали совсем другие вещи.

Жил он уединенно, общение с партийными или государственными деятелями стремился свести к минимуму, еду выбирал очень осторожно и вообще относился к ней сугубо функционально — тратил на трапезу буквально три-четыре минуты. Почти не пил, много читал…

Полюбил Макиавелли — считал его «величайшим из итальянских философов».

Публике всячески внушалась мысль о необыкновенной трудоспособности вождя итальянского народа. Это делалось очень целенаправленно — скажем, редакторам газет было сообщено, что дуче спит не больше четырех-пяти часов в сутки, работает по восемнадцать часов в день, с единственным исключением для воскресенья, когда рабочий день продолжается только четырнадцать часов, — и рекомендовано не скрывать этот факт от народа.

Ну, истина была менее героической…

Бенито Муссолини гордился тем, что способен за двадцать минут написать передовицу в «Народ Италии», причем передовица была любого нужного ему направления. Если надо, он мог, потратив еще двадцать минут, написать нечто противоположное.

Но на середине пятого десятка он полюбил поспать подольше или просто взять себе денек-другой на отдых и не заниматься вообще никакими делами, даже срочными.