Гений Зла Муссолини

Правительства в Италии были шатки, кабинеты часто уходили в отставку из-за парламентских разногласий, так что Джолитти между 1892 и 1911 годами премьером становился трижды и в четвертый раз стал им с совершенно определенной целью: он задумал отобрать у Турции две ее североафриканские провинции — Киренаику и Триполитанию.

Вообще-то само по себе это предприятие не требовало больших усилий, не несло особых опасностей и не сулило никаких особых выгод — земли считались пустыми.

Турки правили там чисто номинально.

Считаться следовало скорее с англичанами, сидевшими в Египте, и с французами, правившими в Тунисе и Алжире. Но особых препятствий на пути Италии ни англичане, ни французы воздвигать не стали.

Обе страны состояли в не вполне еще оформленном союзе, направленном против так называемых «центральных держав» Европы — Германии и Австрии. Италия, правда, являлась союзницей центральных держав, но почему же не оказать ей любезность — уступить ей никому не нужную колонию и не попытаться тем самым оторвать ее от ее европейских друзей?

В общем, следовало дерзать…

И 28 сентября 1911 года Турции был направлен ультиматум. Туркам сообщали, что они «держат Триполи и Киренаику в состоянии беспорядка и нищеты». Из чего, разумеется, следовало, что «итальянское правительство, вынужденное позаботиться об охране своего достоинства и своих интересов, решило приступить к военной оккупации Триполи и Киренаики».

Ну, война — это такое предприятие, которое начать легко, но вот окончить бывает очень трудно. У итальянцев вроде бы были все мыслимые и немыслимые преимущества — и перевес в численности, и полное господство на море, и наличие новейшей техники, которой не было у их противников, вплоть до радио и дирижаблей, — но все это моментальной победы не принесло. Война затягивалась, турки под Тобруком оказали вполне эффективное сопротивление — у них там проявил себя очень перспективный офицер, 30-летний капитан Мустафа Кемаль, — расходы на войну превысили все возможные сметы раза так в четыре, и энтузиазма в Италии как-то поубавилось. Джолитти критиковали в парламенте, но еще больше ему доставалось от непарламентской оппозиции.

Съезд Социалистической партии Италии принял антивоенную резолюцию.

И, пожалуй, никто не способствовал ее принятию так яростно и так эффективно, как Бенито Муссолини, депутат съезда от города Форли, главный редактор газеты «Классовая борьба».

Он кричал, что колониальная война — преступление перед рабочим классом Италии, что немыслимые деньги были истрачены на захват территорий, которые никогда не смогут стать домом для итальянских колонистов, и что вместо увеличения национального благосостояния в колониях война стала причиной экономических трудностей в самой Италии.

И еще он сказал, что никакой социалист не может быть так называемым «патриотом», ибо у социальной борьбы нет родины, а есть лишь святое стремление исправить зло угнетения, где бы оно ни происходило. Пролетариату Италии Следует восстать и стряхнуть с себя цепи, в которые он закован буржуазией.

Выступление оказалось ярким и имело последствия.

VII

В Милане, городе большом и нарядном, столице богатой Ломбардии и центре финансовых операций всей Италии, Муссолини появился в качестве главного редактора — главной газеты социалистической партии — «Avanti!» — «Аванти!», что в переводе на русский означало «Вперед!». Социалисты сочли, что у газеты с таким наступательным названием должен быть и редактор соответствующего темперамента.

Для честолюбивого молодого человека — Бенито Муссолини еще не исполнилось и тридцати — получить в руки газету национального значения было огромной удачей, и за дело он взялся очень горячо.

Как-никак теперь силою вещей он становился одним из виднейших социалистов Италии.

Опыт работы в «Классовой борьбе» ему очень пригодился — все четыре страницы этой маленькой газеты он, в сущности, делал один. В Милане это у него, конечно, не получалось, но он беспощадно разогнал тех сотрудников, которые ему не подходили, нашел новых, поинтересней — и тиражи начали подниматься. Теперь «Аванти!» читали не только социалисты, там печатались интересные материалы — что-нибудь из мира моды, обзоры событий культуры и так далее.

В 1913 году с одной дамой, понимавшей в делах изысканного вкуса, он познакомился поближе.

Ее звали Ледой Рафанелли — и право же, вообразить себе более странное создание было бы мудрено. Начать с того, что она в свое время перешла в ислам — съездила в Египет, в Александрию, и как-то вот прониклась…

Но ничего похожего на скромную мусульманскую женщину в Леде Рафанелли не было и в помине — она была убежденной сторонницей анархизма, совместно с мужем выпускала журналы «Блуза — социальное обозрение» и «Освобожденная женщина» (La blouse: rivista sociale (1906–1910), La donna libertaria (1912–1913)).

Ну, а уж заодно вместе с Джузеппе Монанни, своим любовником и отцом своего ребенка, завела журнал для анархистов — «Черный шарф», в придачу к парочке небольших издательств.