Гений зла (сборник)

теперь с восторгом пересказывает ему, стукачу (см. рис. 1).

Интересное – это как раз и есть «Нейгауз сказал, что…».

Нужно только, чтобы следователь не перепутал, что из какой

книжечки. Фраза «Нейгауз сказал, что…» – не основание для

посадки, а операция прикрытия. Именно поэтому Иванову не

будут устраивать очной ставки с Петровым.

Рис. 1. «Метод подставы». Иванов посажен, Петров оклеветан.

Ну не очевидно ли, кому пойдет бить морду простодушный

Иванов, когда его выпустят после отсидки? Читатель, тебе дурно?

В заключение этого раздела приведу еще одну цитату из статьи

А. Григорьева о Вере Ивановне:

«А освободили ровно через шесть лет после ареста. Комиссия спросила,

за что сижу и почему не подавала на помилование. Ответила, что лишь

высказывала мнение о положении в своей стране, горячо любимой, а

потому и не подавала никаких прошений.

Через пять минут меня реабилитировали, сказали, что на любой работе

могу не упоминать о пребывании в лагерях. Но куда же мне девать эти

шесть лет? Пишите, что работали в системе КГБ… Боже упаси, этого

еще не хватало!»

Этот отрывок В. И. Прохорова потом тоже почти дословно

повторила в передаче «Старая квартира».

Похоже, что система КГБ хотела в тот раз скомпрометировать и

ее, и В. И. Прохорова это понимала. Но почему же она тогда так

легко поверила в виновность моего отца?

XVI

Все закономерно

Теперь мне стало ясно, что в истории моего отца и Вольпина

стихи играли ту же роль, что и фразы типа «Нейгауз сказал,

что…» в истории с Прохоровой. Дело в том, что мой отец, как и

сам Вольпин, не держал эти стихи в секрете от своих друзей.

Однако именно отец их открыто переписывал, и все его друзья

знали, что он восхищается этими стихами и хранит у себя

рукописи.

Таким образом, передавая стихи следователю, стукач создавал

себе неплохое прикрытие, при условии, конечно, что Вольпин

окажется достаточно наивным человеком.

Однако к Есенину-Вольпину применили в тюрьме сразу два

метода воздействия на психику: «метод подставы» и «метод

стандартных фраз». Устоять против этого даже самому

недоверчивому человеку очень трудно. То, что Вольпин и

Прохорова общались друг с другом после освобождения, только

усиливало действие этих приемов. (Вообще, на мой взгляд,

применение подобных технологий привело в конце концов к

созданию нерушимого союза палачей и их жертв.)

Наконец все встало на свои места – отец был оклеветан

совершенно не случайно.

XVII

Сугроб начал таять

Подбирая в 98-ом году материалы в сборник воспоминаний о

своем отце, я отбрасывал чересчур восторженные, а также

невыразительные заметки. А еще не хотел я включать туда

ничего такого, что содержало бы намек на нерешенную

отцовскую «проблему». По этому поводу мы вновь сцепились с

Карпинским, который считал, что такие материалы необходимы

«для объективности».

Ценой хороших отношений с Карпинским мне удалось отстоять

тот состав сборника, который я считал наилучшим. (Что касается

Карпинского, то он потом отыгрался в радиопередаче по «Эху

Москвы», которую я почти целиком приведу ниже.)

Время показало, что мой подход способствовал реабилитации

отца и исполнению его музыки.

Сочинения отца даже допустили на «Московскую осень», чего

давно уже не было.

А по телевизору назвали его «знаковым композитором».

Короче говоря, проблема отца начала таять, как большой сугроб.

XVIII

Неожиданный звонок

Но тут уже подоспела кульминация всей этой истории.

4-го или 5-го октября 2000 года раздался телефонный звонок;

говорила Любовь Саввишна Руднева, хорошо знавшая моего отца

в молодости:

– Шестого числа будет большая передача о твоем отце по «Эху

Москвы». Времени передачи точно не знаю. То ли в 10 вечера, то

ли в 10 утра…

Я страшно обрадовался неожиданному подарку к 80-летию отца и

одновременно рассердился: «Что за безобразие, почему не

предупреждают родственников!»

– В следующий раз предупреждать не буду, – отрезала Любовь

Саввишна.

Я ломал себе голову: кто мог быть автором этой передачи?

Видимо, это был какой-то человек незнакомый, иначе меня бы

предупредили, – думал я.

И вот я не без труда разузнал, когда же эта передача на самом

деле должна состояться, обзвонил ближайших родственников и

знакомых, настроил приемник на 91,2 MHz, вставил в

магнитофон кассету и стал ждать.

(А мать моя, Татьяна Борисовна, в это время уже неделю как

находилась во Флоренции, у своей подруги Франчески Фичи-

Джусти, где приходила в себя после недавнего инсульта.)

XIX

Передача

Я позволил себе придумать собственное название к услышанной

мною передаче, а также добавить некоторые ремарки. Что

касается реплик действующих лиц, то все они оставлены,

естественно, без изменений.

ГЕНИЙ И ЗЛОДЕЙСТВО,

или

ЧЕЛОВЕК С ДВУМЯ ТОЧКАМИ ЗРЕНИЯ

(маленькая трагедия)

Действующие лица:

Бунтман, первый зам главного

редактора «Эха Москвы»,

убежденные сальеристы

Парин, обозреватель,

Карпинский, музыковед и контратенор. Человек с двумя точками зрения

Время и место действия:

6 октября 2000 года, Новый Арбат, «Эхо Москвы»

<…>