Гений

— Знаешь что, Сюзанна, — решительно заявила миссис Дэйл, — мне надоело выслушивать весь этот вздор! Ты увидишь, какое удовольствие тебе доставит поездка. И нечего выдумывать глупости. Ты как раз в том возрасте, когда молодой девушке полагается путешествовать. Собирайся-ка лучше в дорогу, мы непременно поедем.

— Ты ошибаешься, мама, я не поеду, — сказала Сюзанна. — Странно — ты разговариваешь со мной, как будто я маленькая. Я не хочу в этом году ехать и не поеду. Если тебе хочется, поезжай сама.

— Да что с тобой, Сюзанна Дэйл? Что такое на тебя нашло? Конечно, ты поедешь! Где же ты будешь, если я уеду? Неужели ты думаешь, что я брошу тебя здесь одну? Разве я когда-нибудь так делала?

— Сколько угодно — когда я была в пансионе.

— Но это совсем другое дело. Тогда ты находилась под наблюдением. Мисс Хилл отвечала за тебя. А сейчас ты осталась бы одна. Неужели ты думаешь, что я соглашусь на это?

— Ну вот опять ты, мама, разговариваешь со мной, как с ребенком. Почему бы тебе не запомнить раз навсегда, что мне уже скоро девятнадцать лет? Я могу сама о себе позаботиться. А кроме того, найдется достаточно знакомых, к которым я могла бы на это время переехать!

— Сюзанна Дэйл, ты совсем с ума сошла! Не смей со мной так разговаривать! Ты моя дочь и находишься под моей опекой! Что за бредни? Нет, это все явно неспроста! Я не намерена уезжать и оставлять тебя здесь. Ты поедешь со мной. После всего, что я для тебя сделала, ты, надеюсь, хоть сколько-нибудь посчитаешься с моими чувствами. Как ты смеешь вступать со мною в пререкания?

— В пререкания? — высокомерно повторила Сюзанна. — Нет, мама, я не намерена вступать в пререкания. Просто, я не поеду. У меня есть свои соображения, и я не поеду — вот и все. А ты, если хочешь, поезжай.

Миссис Дэйл посмотрела на дочь и впервые прочла в ее глазах непоколебимое упорство. Но чем оно вызвано? Почему Сюзанне вздумалось проявить такую твердость — и откуда это упрямство, эта настойчивость? Миссис Дэйл обуревали разноречивые чувства — страх, гнев, изумление.

— Что это значит — «свои соображения»? — спросила она. — Какие у тебя могут быть соображения?

— Одно, но очень веское, — спокойно произнесла Сюзанна, переходя на единственное число.

— Какое именно, позволь полюбопытствовать?

В голове у Сюзанны теснились торопливые, хоть и не особенно ясные мысли. Сначала она рассчитывала на продолжительную принципиальную дискуссию на тему о здравом смысле и морали, надеясь, что увлечет мать и заставит ее высказать некоторые свои взгляды, от которых ей уж потом неудобно будет отказаться. Таким образом мечтала она добиться желанной свободы. Но из нескольких замечаний, оброненных миссис Дэйл и в тот и в этот раз, Сюзанна поняла, что она не способна на логическую последовательность мысли и что ее философские рассуждения не распространяются на дочь. Она могла отнестись сочувственно к любой теории, но все это переставало для нее существовать, как только дело касалось Сюзанны. Поэтому оставалось одно — открыто бросить ей вызов или бежать. Последнее не улыбалось Сюзанне. Она уже совершеннолетняя. Она может сама строить свою жизнь. Средства у нее тоже есть. Рассуждать она способна не менее здраво, чем мать. Да и позиция, которую последняя заняла по отношению к ней, казалась Сюзанне, умудренной чувством и некоторым опытом, весьма жалкой и недостойной. Что знает о жизни ее мать, чего не знала бы она, Сюзанна? Они обе много бывали в обществе, и Сюзанна чувствовала, что она сильнее матери, что она более трезво судит о некоторых вещах. Почему бы ей не открыться сейчас, а затем настаивать на своем? Она одержит верх, иначе быть не может. Она имеет влияние на мать, и как раз наступил момент этим воспользоваться.

— Потому что я не хочу расстаться с любимым человеком, — тихо произнесла она наконец.

Миссис Дэйл уронила руку, которую подняла было, собираясь разразиться какой-то тирадой. От удивления у нее приоткрылся рот, и она уставилась на дочь с каким-то растерянным, страдальческим и глупым видом.

— С любимым человеком?.. — повторила она, совершенно сбитая с толку, чувствуя себя ладьей, сорванной с якоря и унесенной в безбрежное море. — Кто же это?

— Мистер Витла, мама, Юджин! Я люблю его, и он любит меня. Не смотри так на меня, мама. Миссис Витла знает. Она согласна отказаться от него. Мы любим друг друга. И я останусь здесь, чтобы быть возле него. Я нужна ему.

— Юджин Витла! — воскликнула миссис Дэйл. Она задыхалась, в глазах ее застыл неописуемый ужас, руки похолодели от испуга и напряжения. — Ты любишь Юджина Витлу? Женатого человека! Он любит тебя? И ты говоришь мне это? Юджин Витла! Ты любишь его? Нет, я не могу этому поверить. Я, должно быть, сошла с ума! Сюзанна Дэйл! Не стой ты так передо мной! Не смотри на меня так! И ты говоришь это мне, твоей матери? Скажи мне скорей, что это неправда! Скажи мне скорей, что это неправда, пока я не лишилась рассудка! О боже, что со мной будет? Чем я согрешила? Юджин Витла! Именно Юджин Витла! О боже, боже, боже!

— Зачем так волноваться, мама? — спокойно произнесла Сюзанна.