Генитальный измельчитель

            Почтальон, останавливающийся здесь шесть раз в неделю, даже не догадывался. Хотя жилец наверняка не выписывал журналы вроде "Секс-рабыни поневоле", "Пособия по пыткам для маньяка из пригорода", или "Убийства среднего класса".

            Я позвонил в дверь. Всю неделю я думал, что сказать, и этот момент, наконец, наступил. Послышались шаги, потом последовала долгая пауза. Я уже начал было думать, "Черт, он не ответит, а я понятия не имею, что делать дальше". Но дверь открылась, и я впервые увидел его. (После того, как мы проявляем пленку, она упаковывается и кладется на стеллаж, откуда клиенты могут ее забрать. Я редко их вижу, если только у них не возникают вопросы или требуется срочная печать.)

            - Мистер Оуенс?

            Он прищурился от света - тощий, похожий на скелет тип, чья улыбка могла бы показаться приятной, если не знать о его тайной жизни. Бьюсь об заклад, эта улыбка было последней, что видели в своей жизни те несколько женщин, о которых не знала полиция. И сомневаюсь, что они назвали бы ее "обаятельной".

            - Да? - произнес он. Сама невинность. Я чувствовал, как в голове у него крутятся шестеренки. Он видел меня раньше, даже если я не видел его. Находясь на работе, я мало обращаю внимания на клиентов мужского пола, особенно когда вокруг расхаживают женщины в шортах и "топиках".

            У меня была припасена тщательно продуманная история про потерявшегося бассет-хаунда по имени Глория, но неожиданно для себя я сказал:

            - Это вы похитили Кассандру Биттэйкер.

            Если б полиция сказала ему такое, не думаю, что он как-то среагировал бы, но эта реплика исходила от какого-то малознакомого паренька. Он не мог скрыть своего дискомфорта.

            - Вы что, с ума сошли? - наконец спросил он. Его слова прозвучали вовсе не как отрицание.

            Давайте я свяжусь с вами по этому вопросу позже, сэр... потому что иногда мне бывает действительно интересно.

            - Кассандра Биттэйкер - в мае. - Дженни Макколл - в июне. Орора Фенек и Марианджела Буше - в июле.

            Выражение лица Оуенса постепенно изменялось, пока я называл имена девушек, таинственно исчезнувших за последние четыре месяца. Поначалу у него было выражение лица клаустрофоба, застрявшего в лифте. Но когда я дошел до Ороры Фенек, он буквально сиял от радости. Словно я описывал его величайшие достижения.

            - Вы читаете газеты, - сказал он. - И я тоже. Но я не хожу по людям, выдвигая нелепые обвинения. Может, вам лучше читать разделы комиксов?

            - А может, мне позвонить в полицию? - парировал я. - Думаю, они очень заинтересуются вашим подвалом. Это ведь там вы их держите, верно?

            Все это время улыбка не сходила с его лица. Его взгляд источал неуверенность, но улыбка ни разу не дрогнула. Это напоминало мне все те снимки, где от вспышки у людей бывают красные сатанинские глаза, но, тем не менее, они добродушно улыбаются.

            Оуэнс украдкой осмотрел улицу справа налево. Я знал, что он ищет потенциальных свидетелей очередного исчезновения, осознавая, что не имел бы этого разговора со мной, если б я ранее позвонил в полицию. Спецназ уже ломился бы во все окна и двери.

            - Я написал о том, что иду сюда, в своем дневнике, - солгал я. Он не должен знать, что на самом деле я не успел называть ни имен, ни причин. - Еще я ходил по домам в вашем квартале, расспрашивая о моей пропавшей собаке. "Бассет-хаунд, длинные уши, спит по двадцать часов в день, откликается на имя "Глория". Если я исчезну, кто-нибудь из ваших соседей вспомнит про меня. И вскоре выяснится, что мой последний визит был к вам.

            Звучит убедительно, не так ли? Жаль, что я не позаботился об этом РАНЬШЕ.

            У него был такой вид, будто он пытается решить уравнение. Улыбка, наконец, потухла.

            - Мало того, - продолжил я, - вы знаете, кто я. И у меня есть копии ваших снимков. Нужно было проявить недюжую изобретательность, чтобы незаметно похитить всех тех девушек. Но вам нельзя забывать про здравый смысл.

            Он явно не был доволен этим замечанием.

            - Чего же вы хотите? - спросил он. Рот у него напоминал сейчас прямую линию.

            - Покажите их мне, - ответил я.

    

            19 июля (позднее)

            Я вернулся. Чертов телефон. Люди звонят и спрашивают, как дела у моих мамы и папы, как будто их это действительно волнует. Нужно отключить эту штуковину.

Все равно Я ДОЛЖЕН ИХ УВИДЕТЬ! Наверное, такое же чувство испытывали астронавты, когда высаживались на луне. Что для человека маленький шажок, для сексуального садиста - гигантский прыжок. Вы заходите в дом, следуете через комнату на кухню, и там находится дверь, ведущая в подвал. Я заставил Оуэнса идти первым, потому что не хотел, чтобы он а) столкнул меня с лестницы, б) запер меня вместе с женщинами, либо в) сделал и то и другое. Не то, чтобы пункт "Б" не имел перспектив, но тогда я выполнил бы лишь половину задуманного. Подробнее об этом позже.