Генму

— Чтооо ты! Какое злоупотребление? — Генрих поиграл бровями и сразу же получил от брата короткий тычок локтем под рёбра.

— Так, у нас полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, кинуть чего-нибудь на зуб и отправиться в генштаб, — деловито заявил Штэф и двинулся на кухню, перешагнув через вытянутые ноги Найта.

Трое молодых киборгов уложились в двадцать восемь минут и вот уже летели над городом в автоматическом такси, с лёгким шорохом скользившем по магнитной рельсе. Найт восхищённо рассматривал невероятные урбанистические пейзажи, прижавшись лбом к стеклу. Октополис не был похож ни на что, виденное им ранее. Громадные небоскрёбы, которые в Броксе заняли бы целый квартал, гладкие зеркальные стены, реклама на особых антибликовых панелях, парящих на магнитной подушке, объёмные голограммы, а внизу — бездна, настоящая бездна, плавным градиентом до чёрного, перечёркнутая линиями мостов, автострад, площадок с постройками и без. Корни города терялись в смоге и мраке, его вершины сверкали инеем, дотянувшись до брюха стратосферы, на уровне некоторых окон плыли кучевые облака.

Найт сглотнул от трепетного ощущения. Он — крошечная, ничтожная песчинка на каменной ладони величайшего города пост-ядерной Земли. Пятьдесят два миллиона человеческих тел. Двенадцать километров в высоту. Шедевр урбанистического искусства. Абсолютная власть.

— …вон там, вон, где пятно красное, это кленовый парк, — донёсся до его слуха голос Генриха.

Встрепенувшись, Найт рассеянно переспросил, о чём речь. Генрих продолжил разглагольствовать о некоторых достопримечательностях столицы, в частности, об Оазисах и парках, являющихся её жемчужинами. В отличие от Броксы, такие гиганты, как Октополис, не могли позволить себе выращивать что-либо прямо в естественной почве, которая была практически полностью занята основаниями Столпов. Сельскохозяйственные зоны располагались на нижних уровнях, выше встречались обширные площадки с садами и парками, укрытые специальными климатомоделирующими куполами. Порой растительность встречалась прямо внутри небоскрёбов — в закрытых оранжереях, нишах или арках. Найт подумал, каково это — приезжать в сад на лифте или знать, что над твоей квартирой растёт лес?

— Обязательно надо тебя на водопады свозить, там как раз микроклимат для тебя щадящий. Есть ещё «Тропический рай», но ты там мигом волдырями покроешься, — говорил Генрих.

— Для начала пусть заявление подаст, — отозвался Штэф с сидения напротив. — А праздновать потом будем. Если будем.

— Да возьмут его! Послужной список хороший. Опять же, у Шакса служил. А Шакс вроде того-этого с Принцем, нет?

— Нет! — возмущённо ахнул Найт. — Это грязные, беспочвенные слухи! Они просто друзья ещё со времён Академии. Близкие друзья, но не любовники!

— Да ладно, шучу я, — Генрих похлопал Найта по плечу. — Вся столица знает, что наш дражайший Принц предпочитает кувыркаться только с нашей братией. Его даже называют Принцем Машин. Причём, шанс есть не только у «Шершней», но у любого крупного мужика…

— Со стальными яйцами, — ехидно добавил Штэф и прыснул со смеху.

Найт занервничал, вытягиваясь в струнку и сдержанно поглядывая на миниатюрные камеры наблюдения, прикреплённые к потолку салона.

— Расслабься, чего напрягся? — засмеялся Генрих. — Тайная полиция давно в курсе, как киборги относятся к господину Велиару Айзэну, за это не сажают и не аннигилируют. Тем более «Шершней». Хе-хе-хе. Да он сам тоже в курсе и прётся от своей славы, которая впереди него бежит. Он же звезда жёлтых изданий. Секс-символ всея Империи, мать его так!

— Давайте всё же сменим тему, — решительно предложил Найт ровным тоном. — В конце концов, это просто неприлично, обсуждать за спиной человека его интимную жизнь!

— А я б его трахнул, — прошептал Штэф, потягиваясь и красноречиво почёсывая в паху.

Найт попунцовел, это вызвало ехидный смешок Генриха.

— Да ладно, чувак, что ты как не свой, честное слово? Что тебя смущает?… Погоди-ка… Слушай, а ты вообще с кем-нибудь трахался-то?

— Д-да, — сдавленно проговорил Найт и безразлично пожал плечом.

— В глаза смотри, — Генрих повернул его к себе, Найт неуверенно улыбнулся и попытался отстраниться.

— Чёрт, да ты девственник! — воскликнул Генрих, просияв.

— Нет. У меня был секс, — Найт начал раздражаться.

— Тогда колись!

— Колись-колись! — пристал Штэф, наклонившись вперёд.

— Ребята, вам обоим по двадцать четыре года, а ведёте себя как первокурсники! Вы просто помешаны на сексе!

— Девственник! Девственник!

Найт понимал, что над ним вовсе не издеваются, а скорее добродушно подначивают. Но с его языка никогда не слетит ни слова о Лиандре. Уже не существующей женщине, о женщине, которой никогда не существовало. И о Блисаргоне, конечно, если приключение с ним можно назвать сексом. И тем более о Дэле.