Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде

Когда наши войска вошли в Прагу, мы бежали навстречу в своих полосатых одеждах.

Танк остановился, офицер из люка спрашивает: “Вы что,сумасшедшие?”. “Да нет, мы — узники”.

Не так ли восторженно, как последнюю надежду на добрую прежнюю жизнь, встречали и газету.

ВЛАДИМИР МАКСИМОВ — АВТОР «ПРАВДЫ»

Если человек утверждает сегодня одно, а завтра — совсем другое, это вовсе не значит, что он просто флюгер, приспособленец или тем более — хамелеон.

Может быть, за одну ночь он пережил такое, что перевернуло всю его жизнь.

Я это пишу не в оправдание негодяям, которые уверены, что убеждения, взгляды, идеи — такой же расхожий товар, как дешевая водка, скрипучие ботинки или пестрые зонтики.

Я размышляю об этом, вспоминая историю появления на страницах “Правды” Слова большого русского писателя Владимира Емельяновича Максимова.

Где бы он ни выступал в последние годы жизни, к нему неизменно приставали с дурацким вопросом: как вы, непримиримый диссидент, могли стать автором “Правды”, олицетворяющей, мягко скажем, то, против чего вы всегда воевали?

В свою очередь, наши старинные читатели тоже не оставались в долгу: как это “Правда” может печатать статьи Максимова? Он же ярый антикоммунист…

У меня нет готового ответа. Возможно, удастся его найти, перелистывая страницы памяти.

… Началось все до удивления просто.

Кто-то из умных демократов надумал собрать в новом здании Президиума Академии наук на Ленинском, 32А “Круглый стол” с участием всех виднейших диссидентов из-за границы, полагая, конечно же, укрепить тем самым в международном масштабе демократический авторитет нового, остсоветского режима. Приглашены были писатели Василий Аксенов и Владимир Максимов, писатель и философ Александр Зиновьев, правозащитник Владимир Буковский. Тогда еще не стал “невозвращенцем”, а подвизался в качестве первого заместителя председателя Моссовета и, кажется, президентского советника кандидат исторических наук Сергей Станкевич. Выступал и сам бывший пред Моссовета и уже бывший мэр столицы Гавриил Харитонович Попов. Предполагалось участие руководителя администрации Президента Сергея Филатова, еще многих официальных лиц.

Но ни Филатова, ни иных высокопоставленных чиновников, намеревавших было порассуждать о выборе пути для новой России, за “круглым столом” 28 июня 1993 года не обнаружилось. Должно быть, сработало некое шестое, седьмое или десятое чувство, коим бывают наделены исключительно одни администраторы. Иначе вряд ли они досидели хотя бы до первого перерыва в дискуссии.

Открыл ее академик Геннадий Васильевич Осипов, выразив удовлетворение тем, что удалось собрать в зале цвет нашей демократической интеллигенции. Фразой — “легче противостоять злу, чем созидать новое” — обозначился предприниматель Эдвард Лозанский, один из спонсоров “круглого стола”, промышляющий за границами России. Первым в дискуссии выступал Евгений Сабуров, в то время уже покинувший пост в правительстве РФ, но еще не назначенный вице-премьером правительства Крыма. Человек, близкий к Гайдару, лояльный режиму Ельцина. И, естественно, от него ждали если не панегирика, то по крайней мере удовлетворения достигнутым. Однако….

Вот несколько его суждений:

“Слова о том, что мы уже два года живем в демократическом обществе, для меня явились неожиданностью…”

“Если государство распределяет не гвозди, а рубли, это еще ничего не решает”.

Следом за ним слово дали Василию Аксенову. Постаревший кумир “звездных мальчиков”, вопреки ожиданиям, тоже взял отнюдь не хвалебный тон. Но критиковал организаторов “круглого стола”, а заодно и Россию с иной стороны — за то, что российские интеллигенты опять настаивают на следовании каким-то своим, истинным, особым курсом:

— Пора бросить благолупости, осознать себя частью европейско-американского христианского мира.

… Пышными лопухами цвела наша гордость великоросса.

Надо закончить нашу столетнюю войну с Западом.

— Россия, став частью западного мира, останется Россией и даже сможет повлиять на западную культуру...

Цитирую не по стенограмме — по записям в блокноте, но за смысл — ручаюсь. Был в конце аксеновской речи гневный спич по поводу того, что и у нынешней России — “Трусливая, глумливая и наглая улыбочка в сторону Запада”.

С Аксеновым резко спорил Зиновьев, но он выступал гораздо позже — после Станкевича, Буковского, Попова и Максимова, который к началу дискуссии опоздал и пришел почти что к моменту своего выступления. Речь Максимов читал по рукописи, звенящим голосом, словно опасаясь, что ему не дадут договорить.

Но о его острокритической публицистической статье — а это был по сути блестящий памфлет — несколько позже. Сначала — о выступлении Буковского, которое многих из участников демографического сборища повергло едва ли не в шоковое состояние.

— Чем чаще я езжу в Россию, — начал Буковский, — тем меньше у меня остается надежд на ее возрождение.

— После крушения коммунистического режима у народа России была возможность выбрать достойное правительство…. Но нынешние лидеры — не те люди, с которыми я хотел бы сидеть за одним столом.