Генофонд нации

– Вот и проверим, – стрельнула черным глазом брюнетка, одновременно избавляясь от колготок. – Извините, я забыла предупредить, что мы с Людмилой не носим нижнего белья…

Прямо сказать, извинение немного запоздало. Во рту у Токмакова пересохло. Сговорились они тут, что ли, искушать оперсостав, эти чертовы нудистки-операционистки-челночницы?

– Видите? – как ни в чем ни бывало повернулась брюнетка боком.

Вадим кивнул. Тонкий белесый шрам, словно от удара хлыстом, выделялся на бедре. Он уверился в импортном происхождении ее загара, одновременно почувствовав близость некой тайны, роковой истории, в которые Людмила Стерлигова впутывалась с редкими мастерством и талантом.

– В больнице я сказала, будто напоролась на гвоздь, и они сделали вид, что поверили. Хотя на самом деле это след от пули. От ее пули.

– Стерлиговой?

– Да. Прошла по касательной, но кровищи было много. Случайный выстрел, простая неосторожность во время тренировки – я стояла рядом на огневом рубеже. А пистолет у Люды всегда был с очень легким спуском. Шнеллер, слышал о таком?

– Опасная штука, – подтвердил Токмаков, изо всех сил делая вид, что его интересует только шрам брюнеточки, но никак не темный треугольничек внизу ее живота. аккуратно подстриженный и подбритый по последнему слову интимного парикмахерского искусства. – Так вот в чем дело! Людмила, наверное, связала выстрел с видом крови, испугалась, и уже не могла больше…

– Да, – брюнетка сказала почему-то шепотом, и чтобы лучше слышать, Токмаков подошел ближе. – Она это связала в своей голове. Выстрел, толчок отдачи, запах пороха и кровь. Только она …нет, не испугалась! Совсем наоборот!

– Наоборот? Что наоборот?

– Ей это понравилось, даже очень. Понравилось нести боль легким движением пальца. Боль и смерть… Поэтому она и бросила стрельбу. У нее были такие же глаза, как сейчас у тебя. Глаза волка на охоте, понимаешь, морально устойчивый?

Токмаков кивнул головой – ошалело, потому что недостреленная подруга Людмилы Стерлиговой уже стаскивала через голову свой розовый свитер. В следующее мгновение она накинула свитер Токмакову на шею:

– И сегодня она была такой же, как тогда, волчицей… Ненавижу ее!

– Она не сказала, куда пошла? – спросил Токмаков тем же хриплым свистящим шепотом, пытаясь избавиться от розового свитера, душившего как петля, и от розововатого тумана, качавшегося перед глазами и кружившего голову. Последней связной мыслью была та, что эти девушки отлично дополняют друг друга. Людмила – рослая блондинка, «челночница» – невысокая брюнетка, обе аппетитные, как свежеиспеченные оладушки.

– Послушай… – сказал он брюнетке, не зная, что сказать, и даже как обратиться. Ведь она не назвала своего имени.

Впрочем, оно и не понадобилось…

Токмаков вышел на гранитные ступени «Волжской твердыни», жадно вдохнув холодный влажноватый воздух. Голова уже не кружилась, но была легкой, как пустая бутылка. Да, и этот день в Саратове не поскупился на впечатления. С некоторой тревогой Вадим подумал, что день далеко не кончился, и крепче сжал в кармане тулупчика легкий маленький пакетик – прощальный, он боялся, подарок Людмилы Стерлиговой.

3. Работа по контракту

Джип с бандитами и Людмилой Стерлиговой остановился на заснеженном волжском берегу. Отсюда город казался царством Снежной королевы. И Людмила была как замороженная. Около часа назад ее разлучили с Кирюхой. Выдернули из машины и увезли куда-то.

Над ухом она услышала голос с жесткими безапелляционными интонациями, который – странно! – успокаивал ее:

– Только не надо падать в обморок. Этим вы не поможете своему сыну.

Это был голос человека, который командовал на лестничной площадке, где расстреляли Костомарова. Голос того самого палача в черной шапочке-маске!

– Мы все о вас знаем, вы не только красивая, но и сильная женщина.

На сей раз палач был без маски. Маской казалось его малоподвижное лицо, склонившееся к Людмиле:

– От вас потребуется всего несколько метких выстрелов. После этого мы отвозим вас домой – к сыну. Обычная работа по контракту.

Людмила слышала о психологическом комплексе заложника, когда заложник проникается доверием к террористам. Голос обволакивал сознание некой защитной аурой. Действительно, обычная работа: парочка выстрелов, и…

– А почем я знаю, что вы меня не обманете?

– Потому что вы имеете дело с серьезными людьми, госпожа Стерлигова, – продолжал убаюкивать решительный голос. – Мы с вами коллеги, я тоже немножечко стреляю, и знаю, как важно иметь спокойные нервы. Ваш сын уже сейчас дома у бабушки. Конечно, с ними вместе наш человек. Он просто уйдет, когда вы сделаете работу, – и все.

– Это действительно будет все?

– Конечно. Вы сами позвоните на квартиру по мобильному телефону. Думаю, можно это сделать и сейчас. Вот, набирайте номер…

Как по мановению волшебной палочки в салоне джипа сделалось светло. Крупные пальцы Людмилы с длинными ногтями с трудом попадали на миниатюрные клавиши смартфона.

Сначала ответил грубый мужской голос, потом в трубке прорезался фальцет Кирилла: