Геном

Зная, что много времени ей не дадут, Пейтон скороговоркой произнесла:

– Что это за место?

– «Пустыньтрон».

– Что-что?

Фергюсон пожал плечами:

– Это – неофициальное название. Настоящее имя помнят немногие: сверхпроводящий суперколлайдер или ССК.

Такого Пейтон не ожидала услышать.

– Коллайдер?..

– Ускоритель частиц.

– Как в ЦЕРНе?

Фергюсон скривился, словно откусил от гнилого фрукта.

– Да, как в ЦЕРНе, только наш кольцевой ускоритель в три раза крупнее БАКа[17] и поглощает в три раза больше энергии.

Пейтон что-то о нем слышала, когда ходила в школу.

– Вы государственная организация?

– Нет. «Пустыньтрон» остановили в 1993 году после сокращения бюджетных ассигнований. Ваша мама убедила консорциум инвесторов-единомышленников выкупить установку и довести работу до конца. Потребовалось почти двадцать лет.

– Ничего не поняла. Моя мать занималась генетикой.

– Верно. Но она считает, что «солнце-невидимка» действует на квантовом уровне, что является первичной силой вселенной вроде гравитации.

– Что эта сила делает?

– Направляет поток частиц, в особенности тех частиц, которые влияют на преобразование материи в энергию. В конце концов, в этом и состоит предназначение вселенной.

Пейтон была потрясена и не могла этого скрыть.

Фергюсон склонил голову набок.

– Мама вам ничего не говорила?

– Нет, – выдохнула Пейтон.

– Такова основная теория «Китиона»: вселенная есть квантовый механизм, колеблющийся между состояниями материи и энергии. «Большой взрыв» не единичное событие, а лишь очередной цикл в череде многочисленных больших взрывов. В конце нынешней вселенной останется одна чистая энергия, после чего произойдет новый Большой взрыв и так далее. Так происходило и будет происходить бесконечно.

У Пейтон закружилась голова. Она оперлась рукой о стену. Почему-то на ум пришел образ внезапно выросшей и попавшей в западню Алисы. Коридор вдруг показался Пейтон слишком тесным. Ей захотелось поскорее выбраться наружу.

Фергюсон озабоченно посмотрел на нее.

– Вы чем-то огорчены?

Пейтон, потупив взгляд, покачала головой:

– Я… просто дайте мне минуту передохнуть.

– Извините. Я давно не делал презентаций для непосвященных. Для нас это привычные сведения.

Пейтон заставила себя сосредоточиться.

– Код в образцах ДНК… какую он играет роль?

– Ну, это довольно просто. Мы считаем, что в прошлом данная первичная квантовая сила, сила «солнца-невидимки», не оказывала на нашу ДНК большого влияния. Но по мере нашей эволюции и увеличения размеров мозга, требовавших все больше калорий, квантовые изменения ускорялись и по принципу механизма обратной связи все больше изменяли нашу ДНК. Существует всего одна известная сила, способная вызывать изменения на субатомном уровне на дальних расстояниях – квантовая запутанность. Эйнштейн называл это явление «жутким дальнодействием».

Недоумение на лице Пейтон не укрылось от внимания Фергюсона.

– Как бы получше объяснить… Мы считаем, что «солнце-невидимка» – это квантовая сила, существующая с момента Большого взрыва. Она действует на субатомном уровне на всю материю, однако некоторые разновидности материи реагируют на нее активнее. В частности, с ней плотно связано мозговое вещество, и по мере нарастания мощи нашего мозга квантовая сила тоже реагирует все активнее. В результате возник механизм обратной связи, изменивший наш геном. Со временем, как мы считаем, квантовая сила создала сигнатуру, своего рода номер обратного вызова. Получив древние образцы, мы сможем установить исходное время и выявить эту сигнатуру. Или код, как ее называет ваша мама.

– И что вы с ним собираетесь делать?

– Ввести его в наш ускоритель – что же еще?

– С какой целью?

– «Солнце-невидимка» взаимодействовало с нами очень долгое время. Мы впервые получим возможность генерировать аналогичные субатомные частицы. У нас тут часто шутят, что мы сделаем первый в истории квантовый телефонный звонок. Для нас код человеческого генома – то же самое, что телефонный номер Господа Бога.

Глава 55

Осознание наступало постепенно, как восход солнца. Сначала один луч, потом несколько и, наконец, полное понимание, что он находится в ангаре аэропорта Сан-Карлоса и что это не воспоминание. Дезмонд был в сознании и окружен реальностью.

Краем глаза он заметил пробковые щиты с фотографиями и листами бумаги. Нити тянулись к булавкам – так агенты ФБР и «Рубикона» пытались соединить в одно целое разрозненные части, распутать клубок заговора. У них ничего не вышло. У него тоже. В уме плавали обрывки последнего воспоминания – он смотрит на себя будущего в зеркало, приговаривая: «Ты сам должен разобраться, что делать».

Коннер наклонился ниже.

– Ты в порядке?

Дезмонд кивнул. Слабым, хриплым голосом попросил:

– Пить.

Коннер резко обернулся и крикнул наемникам:

– Принесите воды!

Дезмонд только сейчас заметил, насколько проголодался. И ослабел. Как долго его держали под наркозом? Несколько дней? Неделю? Дрожащими пальцами он ощупал лицо, чтобы определить длину щетины. Примерно трехдневная.

Коннер подал фляжку. Дезмонд схватил ее, поднес ко рту, проливая воду на подбородок и рубашку.