Геносказка

— В театре Варравы бойцов называют куклами. И не случайно. Ты когда-нибудь слышала, чтобы мнения куклы кто-то спрашивал? Куклами становятся не по своей воле. Люди Варравы денно и нощно рыщут по улицам, выискивая тех, чьи таланты могут раскрыться на сцене. Проще говоря, хладнокровных головорезов всех мастей. После чего обманом или подкупом затягивают их в труппу. Часто, когда клиент отличается упрямством, не чураются и силой.

— Мне уже не нравится этот театр, — решила Гретель, тряхнув волосами.

— Между прочим, очень известное и респектабельное заведение. И так случилось, что я лично знаком с его директором, уважаемым господином, которого зовут Карраб Варрава.

Гретель поморщилась. Как если бы во рту у нее оказался несвежий кусок пищи.

— Не имела удовольствия познакомиться с ним.

— Все удовольствие с лихвой досталось мне, — криво усмехнулся Гензель. — Он заведует «Театром плачущих кукол». Его бессменный директор, режиссер и антрепренер.

— Я начинаю догадываться, к чему ты ведешь, братец. Но лучше скажи сам.

Гензель вдохнул.

— Агенты Варравы имеют множество ушей и скользких щупалец. Они отлично умеют выслеживать дичь и как никто ориентируются в городе. Профессиональные охотники за живым товаром. Их интересуют все достаточно сильные и уродливые мулы города.

— Диминуция хроматина! — выругалась Гретель. В ее устах даже самые черные ругательства звучали блекло и невыразительно, как-то профессионально. — Ты хочешь, чтобы люди Варравы нашли для нас Бруттино?

— Не для нас. Для себя. Нам нужны специалисты — они лучшие специалисты в городе.

— Они работорговцы.

Гензель досадливо щелкнул пальцами.

— Можно подумать, наш Бруттино — милый домашний мальчик! Он грабитель и убийца. И едва ли совесть будет глодать меня до конца моих дней, если я натравлю на него ловчих Варравы. А я уверен, что Варрава проявит интерес к подающему надежды мальчишке. Ему нравятся такие. Молодые, дерзкие, хищные, лишенные жалости, из таких получаются наилучшие куклы для его театра. Более того, он сможет сделать там неплохую карьеру. Я слышал, некоторые куклы, годами работающие в театре, становятся любимцами публики и пользуются немалой славой…

— Уверена, Бруттино будет очень благодарен тебе и Варраве за подобную карьеру, — пробормотала Гретель.

— Мне плевать на обоих. Меня интересует не деревянный паскудник, а то, что у него в карманах, — ключ и пробирки. И я получу их, даже если для этого придется обращаться к старому пауку вроде Варравы. Я просто свяжусь с ним и сообщу о подающем надежды юном даровании, которое отлично будет смотреться на сцене его театра. А взамен попрошу все то, что при нем окажется. Ключ и пробирки. Разумная сделка — обе стороны в выгоде.

Гретель некоторое время думала, бессмысленно теребя ворот халата.

— Это плохой план, — наконец сказала она.

— Вот уж не думал, что геноведьм мучает совесть! — не выдержал Гензель. Поднявшись, он сделал несколько коротких раздраженных шагов по комнате. — Да, согласен, объявлять охоту на мальчишку, пусть и деревянного, да еще и для того, чтобы он до конца своих дней забавлял толпу, пуская кровь на сцене, — дрянное дело. Но взглянем правде в глаза — есть ли у нас альтернатива?

Прозрачно-серые, как рассвет, глаза геноведьмы быстро заставили его остановиться, обдав легким и не совсем приятным холодком.

— Меня мучает не голос совести, братец, а голос разума. Выбранный тобой способ кажется мне… ненадежным. Сейчас пробирки и ключ находятся в руках деревянного мальчишки. Но если его поймают люди Варравы и отправят в театр, это значит, что пробирки и ключ окажутся у их владельца. Ты уверен, что ему можно доверять?

Ну конечно. Ему следовало бы догадаться, что Гретель совершенно равнодушна к тому, что люди называют моралью, да и к деревянному мальчишке тоже. Она мыслила рационально и последовательно, руководствуясь лишь целесообразностью и вероятностью, но никак не человеческими чувствами.

Возможно, из-за этого разговор с Гретель часто вызывал у Гензеля необъяснимый, странный осадок вроде той мути, что остается в лабораторной посуде после опытов. Даже спустя многие годы он так и не привык в полной мере к тому, что его сестра — геноведьма, существо куда более сложное, равнодушное и циничное, чем любой человек.

Он заставил себя непринужденно рассмеяться.

— Можно ли верить Варраве? Не больше, чем голодной ядовитой змее, которая висит на твоей шее.

— Но ты готов по доброй воле отдать в его распоряжение ключ?

— Придется рискнуть. Однако не беспокойся. Господин Варрава — рабовладелец, плут, интриган и убийца, но он не геномаг. Его не интересуют пробирки и уж подавно не интересуют непонятные старые ключи. Он владелец театра, и главная его забота — поиск новых кукол. Все остальное его не касается.

Гретель упрямо дернула подбородком. Подбородок был маленьким, острым, бледным, но отчего-то очень весомым.

— Этот план кажется мне рискованным.

— Но лучшего у тебя нет?

Гретель вновь стала крутить тонкими пальцами прядь белых волос.

— Нет, — сказала она, — лучшего нет.