Геноцид и массовые репрессии

Дважды Королевский совет обсуждал вопрос о войне с Испанией, и оба раза план Колиньи был отвергнут. В конце второго заседания разъяренный адмирал обратился к Екатерине: «Мадам, король отказывается от войны. Дай бог, чтобы он не оказался втянутым в другую, выбраться из которой будет уже не в его власти».

Эта неосторожная фраза была воспринята как угроза новой гражданской войны. Екатерина поняла, что настал момент, когда она может избавиться от адмирала, ослабить гугенотскую «партию» и вернуть власть. Один из людей Гизов, наемный убийца Морвель, получил тайный приказ…

Свадьбу Генриха Наваррского и Маргариты Валуа праздновали 18 августа, а три дня спустя Морвель выстрелом из аркебузы ранил Колиньи, когда тот, возвращаясь из Лувра, проходил мимо дома каноника Виллемюра, бывшего учителя Генриха Гиза.

Находились историки, которые, оправдывая Екатерину Медичи, писали, что если бы Морвель, целился чуточку поточнее и убил адмирала, королева-мать была бы всем этим вполне удовлетворена и никакой массовой расправы с гугенотами не было бы. Не знаешь, чему больше удивляться в таких рассуждениях: цинизму или полному непониманию реального положения дел. Политические преступления обладают собственной, страшной и неумолимой логикой: одно убийство влечет за собой другие. Так как теперь замысел расправы с главным вождем гугенотов скрыть было невозможно. Екатерина и ее вновь обретенные союзники, Гизы, решили одним ударом обезглавить гугенотскую «партию», истребив всех ее руководителей. Именно тогда, буквально накануне, и родилась идея Варфоломеевской ночи.

Посвятили в замысел короля, который только что говорил Колиньи, что чувствует боль от его раны сильнее, чем сам раненый. Карл легко дал себя уговорить, превратившись в мгновение ока из друга и покровителя адмирала в его смертельного врага. Король деятельно принялся обсуждать детали предстоящей расправы со своими вчерашними союзниками. Поздним вечером 23 августа в Лувр прибыл Генрих Гиз. Лидеры католической «партии» распределили роли. Затем во дворец был вызван глава столичного муниципалитета, купеческий старшина Парижа. Король лично ввел его в курс дела и повелел принять немедленные и чрезвычайные меры, дабы пресечь «заговор приверженцев новой, якобы реформированной религии против нашего королевского величества, нашего государства и покоя наших подданных».

И эти меры были приняты. К рассвету у всех ворот стояли усиленные караулы, на Гревской площади и перед ратушей сосредоточили артиллерию, городское ополчение было приведено в полную боевую готовность. Тысячи вооруженных людей с белой повязкой на левой руке и факелом ждали условленного сигнала. В четыре часа пополуночи ударил набат…

Первой жертвой пал Колиньи. Глубокой ночью дом адмирала окружили люди Генриха Гиза, предводительствуемые самим герцогом. Капитан Госсейн, которому было поручено охранять раненого, заколол привратника и впустил в дом убийц. Через несколько минут обезображенный труп адмирала лежал на мостовой у ног герцога.

Тем временем в Лувре шла охота за дворянами из свиты адмирала и короля Наваррского. Солдаты обходили дома видных гугенотов и убивали их одного за другим. Немногие смогли уцелеть. Генрих Наваррский спасся тем, что поспешил по требованию короля перейти в католичество.

Резня шла во всех кварталах, на всех улицах. Убивали гугенотов — без различия пола и возраста, немцев-лютеран, фламандцев. Убили несколько типографов и сожгли их книги. Убили философа Петра Рамуса. Убивали, молились, исповедовались, получали отпущение грехов и снова убивали…

…13 сентября могильщики кладбища Сен-Инносан получили от городских властей 20 ливров за то, что они погребли 1100 трупов. Общее же число жертв в одном только Париже достигало, по самым осторожным подсчетам, двух тысяч. А ведь примеру парижских католиков последовали их единоверцы в Орлеане, Труа, Руане, Лионе… Волна массовых расправ с гугенотами прокатилась по Франции и улеглась лишь в начале октября.

Католическая Европа торжествовала. Папа устроил фейерверк в садах Ватикана и приказал выбить памятную медаль. А уцелевшие гугеноты тайком пробирались в Ла-Рошель под знамена Лану. Франция стояла на пороге новой гражданской войны…

/Из предисловия В. Гайцеса к роману Проспера Мериме «Хроника царствования Карла IX». — Москва, 1988./

«ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ АВГУСТА»

Пускайте кровь! Пускайте кровь!

Приказ маршала Тавана.