Генри Гоббс, покоритель космоса

Начнем с того, что вам неизвестно, каково это — тихо-мирно складывать самолетик и вдруг на обороте бумажки прочитать, что участвуешь в полете, который продлится пятьдесят лет. Задумайтесь. Если вам, как и мне, в этот момент десять лет, значит, когда вы снова увидите дом, вам уже будет пора на пенсию. Пятьдесят лет. Мама превратится в крошечную старушку. Роло станет дедушкой. Артуру надоест играть в «Нашествие землян».

Погодите-погодите, скажете вы себе. Я тут столько торчать не буду. Я безбилетник, а не звездолетчик. Когда меня найдут, то вернутся на Омикрон, и я окажусь дома меньше чем через неделю. Сказать-то вы скажете, только скоро передумаете. Вскоре вы начнете читать и другие записи на бумаге, которую запихнули в задний карман вчера вечером, в той, другой, счастливой жизни, и обнаружите, что во время ультраважной экспедиции звездолет не поворачивает назад ни при каких обстоятельствах. Он летит все вперед и вперед, пока не достигнет цели. Тогда и только тогда он развернется и на всех парах помчится к ближайшему космопорту.

Что подумаете вы, вероятно, цель все-таки будет достигнута. Ведь все идет не так уж плохо. Что же это за цель? — спрашиваете вы себя, а потом находите ответ и жалеете, что нашли его. Потому что цель полета, ни много ни мало, такова: исследовать самые отдаленные пределы известной Вселенной в поисках новых форм разумной жизни. Не просто «жизни», прошу отметить, а «разумной жизни». Такие, как Артур и Гонзо, не годятся.

Сообщение из Центра Управления Полетами объясняет все это в деталях и со множеством длинных слов. Кончается оно так:

Капитан! Решительно раздвиньте границы человеческого познания. Отважно пройдите там, куда не ступала нога человека, и возвращайтесь с невообразимым сокровищем. Вас ждет успех. У вас получится. Прощайте, капитан. Удачи вам.

P.S. Если у вас не получится, не трудитесь возвращаться. Мы не можем позволить себе еще один провал.

Наверху стоит дата — 27 января 2153 года. Да-да, 2153. Эта их ультраважная экспедиция длится уже девять лет, а добрались они только до Омикрона. Не думаю, что они собираются достигать цели в спешке. А вот еще:

P.P.S. Огорчены известиями об инженере Шульце и штурмане Барнарде. Не сомневаемся, что винить электрика Разумоффа не в чем: проводка в электрических чайниках — дело непростое. Ввиду отсутствия запасных членов экипажа и чайников можем лишь предложить снова повысить Разумоффа в чине и в будущем пользоваться кастрюлей.

С наилучшими пожеланиями,

Центр Управления Полетами

Ужасный миг. Я лечу в глубины космоса в составе безнадежной экспедиции вместе с худшим электриком за всю историю человечества. Нельзя сказать, что я оказался в завидном положении.

Пожалуйста, забудьте все, что вы знали до сих пор, — то есть думали, что знаете. Забудьте заголовки и видеосюжеты, а также почасовые сводки, суровые лица, президента Галактики, солдат с лазерными пистолетами и все остальное. Вот вам ПОДЛИННАЯ история, которую вы не услышите ни от кого, кроме меня.

«ЕГ-54» ищет новые формы разумной жизни. Я ищу дорогу домой.

Меня ждет успех. У меня ПОЛУЧИТСЯ.

11. Обошлось

Что нужно человеку, перед которым стоит трудная задача, — это немного тишины и покоя, чтобы ее решить. Вы, наверное, думаете, будто на звездолете, который направляется в глубины космоса, и того и другого достаточно, правда? А вот и нет. Спокойно тут примерно так же, как на уроке математики у мистера Томаса. Вчера было так тихо, что скука одолела. Сегодня мне собственных мыслей не слышно.

Если бы было слышно, наверное, все оказалось бы очень просто. Потому что вообще-то дела мои не так уж плохи, как я думал. Домой можно добраться сотней разных способов. Только вот надо их обдумать.

Например, можно сделать что-нибудь с двигателем — инструментами Роло. Этим людям даже предохранитель не поменять, не то что самим двигатель починить. Придется вернуться на Омикрон. Раз — и я дома.

Только где он, двигатель? Должен же он быть, иначе мы бы не взлетели. Надо его найти, а потом сделать так, чтобы он сломался. Только не совсем сломался, в этом-то и штука. И эта штука оказывается сложнее, чем я думал, особенно когда мне начали мешать. Просто сумасшедший дом какой-то — то одно, то другое.