Генри и Катон

Ослабевшие ноги не слушались его. В тесном закутке, явно бывшем туалете, фонарь Джо осветил оранжевое пластиковое ведро, стоявшее на полу. От сантехники ничего не осталось, кроме части трубы под отсутствующей раковиной. Катон попытался облегчиться, но потребность неожиданно пропала. Он поковылял обратно и тяжело опустился на кровать. Голова кружилась.

— Хотите есть?

— Нет.

Катон чувствовал, что теперь ему и думать о еде будет противно. К тому же во всем, что он съест, будет наркотик.

— Еще захотите. Попозже принесу. Сейчас мне нужно уйти. А вы здесь давайте без дураков, если не хотите, чтобы вас избили. Среди них есть один малость ненормальный негр. Эту дверь я запру. Другие тоже заперты, и всегда кто-то рядом. Место это большое. Просто сидите тихо и не шумите. Имейте в виду, никто, кроме них, вас не услышит, если станете кричать. Они могут разозлиться и войти. Просто делайте, как я сказал, и я позабочусь о вас.

— Не представляю, как ты это сможешь, — сказал Катон и улегся на кровать.

Пламя свечей затрепетало и погасло, луч фонаря ослепил Катона. Он закрыл глаза. Свет ушел в сторону, и Катон снова их открыл. Красавчик Джо вставлял ключ в другую дверь. Катон на миг увидел тонкий умный девичий профиль, очень напряженный. Катон было подумал, не броситься ли в открывшуюся дверь. Но страх сковал ноги, и он понял, что ничего не выйдет.

— До свиданья, отец! Теперь успокойтесь, усните. Сладких снов.

Дверь снова захлопнулась, и Катон услышал, как повернулся ключ. Он быстро сел и туг же схватился за голову. Он хватал ртом воздух, чувствуя внезапную слабость. Было нечем дышать, словно тьма душила его, словно комната была забита черным бархатом. Только не паниковать, сказал он себе. Мужество. Вот, что ему нужно сейчас. Соберись с мужеством. Стал дышать медленней и глубже.

Спустя несколько минут он встал и, придерживая брюки одной рукой, попробовал пройти по комнате. Упал, наткнувшись на конец кровати, потом нашел стену. Брюки съехали до пола. Он ощупью пошел назад к кровати, брюки окончательно свалились, он поднял их и швырнул на кровать. В комнате было холодно. Приложил ладонь к стене и медленно двинулся вдоль нее, пока не нащупал косяк и щель двери. Провел пальцами по щели, которая слегка расширялась вверху, но недостаточно, чтобы просунуть пальцы. Провел рукой дальше, прислонясь к двери и бесшумно ощупывая ее деревянную поверхность. Нашел замочную скважину, потом металлическую ручку. Осторожно надавил на нее. Заперто, конечно. Кроме того, чувствовалось, что дверь тяжелая и крепкая, а не тонкая филенчатая, которую он мог бы пробить ногой, если бы хватило смелости попытаться. Он неподвижно стоял перед дверью, и вдруг ему почудилось, что кто-то стоит с другой стороны и слушает. Прислушивается к его движениям. Он торопливо отступил назад, налетел на угол стола и остановился. Спустя секунду или две услышал отдаленные голоса, звук захлопнувшейся двери, и вновь наступила тишина.

Катону казалось, что он уже много и долго путешествует по комнате. Ощущение замкнутого пространства ушло. Он не ожидал, что стол окажется в этом месте, и теперь не представлял, где находится кровать. Он ощупал поверхность стола, потом, опустившись на четвереньки, пол под столом, надеясь найти свечу и спички, но их там не оказалось. Двинулся дальше и стукнулся головой о другую стену. Протянутая рука натолкнулась на дверь туалета. Он ополз ее и почувствовал, что оказался внутри туалета. То и дело ладони касались чего-то мягкого, ускользающего, наверное, насекомых. Стены были холодные, сухие и гладкие. Поднявшись на ноги, он вышел из туалета, двинулся дальше и тут же стукнулся вытянутым кулаком о другую стену. Осторожно пошел вдоль нее, потом упал, натолкнувшись на кровать. Опустился на колени и стал шарить под ней, ища свои туфли, но их там не было. Встал и, пошарив вокруг, нашел брюки и снова лег. Он лежал, вслушиваясь в тишину, но слышал только свое дыхание. Потом показалось, что он услышал какой-то слабый, отдаленный гул, просто легкое сотрясение почвы. Машина? Подземка? Отдаленный звук не доставил облегчения, а заставил с неожиданной ясностью осознать, что он находится невесть где, схвачен, спрятан где-то в Лондоне, в каком-то немыслимом, по-видимому, огромном и запутанном лабиринте убежища, в чьей-то ужасной тайной тюрьме. Кто бы ни приспособил это помещение для своих целей, продумал все: ни окон, наверное, звуконепроницаемое, без единой щели, в которую можно просунуть хотя бы палец.

Он лежал, глядя вверх в густой удушливый мрак и стараясь сдержать стонущий ужас в душе. Когда они получат деньги, думал он, они убьют его и Красавчика Джо тоже. Он достиг конца своего жизненного пути, и никто никогда не узнает, что с ним случилось и что он пережил в этот момент. Все, что он может сейчас, единственный его долг — это оставаться самим собой, сохранять бесполезное чувство собственного достоинства, что-то, что составляет только его суть. В мире остались только он и его восприятие себя.