Генрих фон Офтердинген

Старина помолодела,
Озаряется восток;
Нет сиянию предела,
Сладок пламенный глоток;
Свет, благим свершением зажженный,
Таинство любви преображенной.

Снизошел с небес на землю
Он, младенец, наш Христос.
Ветру жизни вновь я внемлю:
Ветер песню мне принес.
Веет над землею весть благая,
Древний пламень снова разжигая.

Пробудилась жизнь в могилах,
Упоительный родник,
Кровь святая в наших жилах,
Благодатный мир возник,
И в любвеобильной Божьей длани
Исполнение твоих желаний.

Дай проникнуть взорам вечным
В глубину души твоей
И в блаженстве бесконечном
Жизнь божественную пей!
Каждая душа давно готова
Встретиться с другими в пляске снова.

Только с Ним соприкоснешься,
Восприняв Его черты,
От Него не отвернешься:
Солнцу преданы цветы.
Минуло навеки царство мрака,
И прочнее не бывает брака.

Божество при нас отныне.
Вместо страха и тоски
И на льдине, и в пустыне
Благодатные ростки.
Все цветы Господня вертограда —
Жизнь твоя, забота и отрада.

III

Когда горючими слезами
Ты плачешь в комнате пустой
И у тебя перед глазами
Окрашен мир твоей тоской,

И прошлое дороже клада,
И веет боль со всех сторон
Такой томительной усладой,
Что лучше бездна, лучше сон

В той пропасти, где столько дивных
Сокровищ нам припасено,
Что в судорогах беспрерывных
К ним тянешься давным-давно.

Когда в грядущем — запустенье
И только мечешься, скорбя,
И к собственной взываешь тени,
Утратив самого себя.

Открой ты мне свои объятья!
Мне твой недуг давно знаком,
Но пересилил я проклятье
И знаю, где наш вечный дом.

Скорее призови с мольбою
Целителя скорбей людских,
Того, кто жертвует собою
За всех мучителей своих.

Его казнили, но поныне
Он твой последний верный друг.
Не нужно никакой святыни
Под сенью этих нежных рук.

Он мертвых жизнью наделяет,
Даруя кровь костям сухим[242],
И никого не оставляет
Из тех, кто остается с Ним.

Он все дарует нашей вере.
Обрящешь у Него ты вновь
И прежние свои потери,
И вечную свою любовь.

IV

Прошлым дням, часам беспечным,
Наслажденьям быстротечным
Предпочту единый час;
В скорбный час я, безутешный,
Убедился: Он, безгрешный,
Умирает ради нас.

В сердце самое ужален,
Я поник среди развалин,
Увядая, как цветок;
Все надежды поглотила
Ненасытная могила,
Так мой жребий был жесток.

Я терзался, я томился,
Прочь в безумии стремился,
Бредил в сумрачной глуши;
Вдруг открылась мне гробница,
Свет явила мне Десница,
Камень сняв с моей души.

На вопрос я не отвечу,
Кто шагнул ко мне навстречу,
Кто кого ко мне ведет[243],
Предпочту часам беспечным
Час, подобный ранам вечным,
Час, который не пройдет.

V