Генрих фон Офтердинген

Опорой мира блаженного
Был древний исполин.
Под гнетом гор
Лежали первенцы
Матери Земли —
Бессильные
В своем сокрушительном гневе
Против нового
Великолепного поколения богов
И против дружелюбных
Радостных людей.
Темного моря
Голубая глубина
Была лоном Богини.
Небесные сонмы
Заселяли, радостно вожделея,
Хрустальные гроты —
Деревья, реки,
Цветы и звери
Были не чужды человечности.
Слаще было вино,
Ибо цветущая божественная юность
Его ниспосылала человеку —
И пышные снопы
Колосьев золотых
Были дарованы богами.
Упоение любви,
Священное служенье
Небесной красоте.
Такова была жизнь,
Вечное празднество
Богов и людей.
Все племена
По-детски почитали
Нежный, изысканный пламень,
Как наивысшее в мире,
Но только одна мысль

К пирующим приблизилась, грозя,
И сразу растерялись даже боги.
Казалось, никому спастись нельзя.
Напрасно сердце сладкой ждет подмоги,
Таинственная жуткая стезя
Вела чудовище во все чертоги —
Напрасный плач, напрасные дары!
Смерть прервала блаженные пиры.

Чужд радостям глубоким и заветным,
Столь дорогим для любящих сердец,
Которые томленьем жили тщетным,
Не веря, что любимому конец,
Казалось, этим грезам беспросветным,
Бессильный в битве, обречен мертвец,
И сладкая волна живого моря
Навек разбилась об утесы горя.

И человек приукрашал, как мог,
Неимоверно страшную личину:
Прекрасный отрок тушит лампу в срок,
Трепещут струны, возвестив кончину;
Смыл память некий сладостный поток.
На тризне, подавив свою кручину,
Загадочную прославляли власть
И пели, чтоб в отчаянье не впасть.
Древний мир
Клонился к своему закату.
Отрадный сад
Юного племени
Процвел,
И ввысь
В поисках пустынной свободы
Не по-детски
Стремились взрослеющие люди.
Скрылись боги.
Одиноко, безжизненно
Коснела природа.
Обездушены ее законы.
Железной цепью
Строгих чисел,
Как прах, как дуновенье,
Рассеялся в понятьях
Безмерный цвет
Тысячекратной жизни.
Пропала
Покоряющая вера
И превращающая всё во всё,
Всесочетающая
Союзница небес
Фантазия.
Враждебно веял
Северный холодный ветер
Над застывшим лугом,
И воспарила родина чудес
В эфир.
В далях небесных
Засветилось
Множество миров.
В глубинной святыне,
В горней сфере чувства
Затаилась душа вселенной
Со стихиями своими
В ожиданье,
Когда забрезжит
Новый день
Всемирного великолепья.
Свет больше не был
Знаменьем небесным,
Обителью богов,
Облекшихся теперь
Покровом Ночи.
В плодоносном
Этом лоне
Рождались пророчества.
Среди людей
В народе, прежде всех
В презрении
Созревшем слишком рано,
Чуждавшемся упорно
Юности блаженно-невинной,
Явился новый мир
Ликом невиданным
В жилище
Сказочно убогом —
Сын первой Девы-Матери,
Таинственно зачатый
Беспредельным.
В своем цветении преизобильном
Чающая мудрость
Востока
Первой распознала
Пришествие нового века.
К смиренной
Царской колыбели
Указала ей путь звезда.
Во имя необозримого грядущего
Волхвы почтили новорожденного
Блеском, благоуханьем,
Непревзойденными чудесами природы.
Одиноко раскрывалось
Небесное сердце,
Обращено
К пылающему лону любви,
К высокому отчему лику,
Лелеемое тихой нежной матерью
В чаянье блаженном на груди.
С боготворящим пылом
Взирало пророческое око
Цветущего младенца
На дни грядущие
И на своих избранников,
Отпрысков Его Божественного рода,
Не удрученное земными днями
Своей участи.
Вскоре вокруг него сплотилось
Вечное детство душ,
Объятых дивно всемогущею любовью.
Вокруг Него
Цветами прорастала
Неведомая, новая жизнь,
Сближающая с Ним, —
Слова неистощимые,
Отраднейшие вести
Сыпались искрами
Божественного Духа
С приветных уст Его
С дальнего берега.
Под небом ясным Греции
Рожденный,
Песнопевец
Прибыл в Палестину
И предался всем сердцем
Дивному Отроку:

Тебя мы знаем, Отрок. Это Ты
На всех могилах наших в размышленье,
Отрадный знак явив из темноты,
Высокое сулил нам обновленье.
Сердцам печаль милее суеты.
Как сладостно нездешнее томленье!
Жизнь вечную Ты в смерти людям дашь.
Ты — смерть, и Ты — целитель первый наш.

Исполнен ликованья,
Песнопевец
Отправился в Индостан,
Унес он сердце,
Полное любовью вечной,
И в пламенных напевах
Излил его
Там под нежным небом,
Доверчивее льнущим
К земле.
И тысячи сердец
К себе привлек,
И тысячекратно
Благая весть ветвилась.
Вскоре после прощанья
С песнопевцем
Стала жертвою людского
Глубокого растленья
Жизнь драгоценная.
Он умер в молодых годах,
Отторгнутый от любимого мира,
От плачущей матери
И от своих друзей.
Темную чашу
Невыразимого страданья
Осушили нежные уста,
В жестоком страхе
Близилось рожденье
Нового мира.
В упорном поединке
Испытал он ужас древней смерти,
Дряхлый мир тяготел над ним.
Проникновенным взглядом
Он простился с матерью.
Простерлась к нему спасительная длань
Вечной любви,
И Он почил.
Всего несколько дней было окутано сплошною пеленою море
И содрогавшаяся суша.
Неисчислимые слезы пролили избранники,
И разомкнулась тайна.
Духи небесные
Подняли древний камень
С мрачной могилы —
Ангелы сидели над усопшим,
Нежный символ
Милых грез.
Восстал Он в новом Божественном величье,
Пробужденный, на высоты
Новорожденного мира.
Собственной рукой похоронил
Останки мира, с Ним умершего,
В покинутом склепе
И всемогущей силой водрузил на гробе камень,
Которого не сдвинет никакая мощь,
Всё еще плачут избранники Твои
Слезами радости,
Слезами умиленья
И бесконечной благодарности
У гроба Твоего —
Всё еще видят
В радостном испуге
Тебя — Воскресшего
Воскресшие с Тобою,
Видят, как Ты плачешь
В сладостном пылу,
Поникнув на грудь Матери блаженной
И на сердце
Верное друзей, —
Видят, как спешишь Ты, преисполненный томленья,
К Отцу в объятья,
Вознося юный
Род людской
И незапечатленный кубок
Золотого будущего.
Мать вскоре поспешила за Тобою
В ликовании небесном —
Она была первою
На новой родине
С Тобою.
Эпохи
С тех пор протекли,
И всё возвышенней
Блеск Твоего творенья;
Тысячи мучеников и страдальцев,
Исполнены верности, веры, надежды,
Ушли за Тобой.
Обитают с Тобою
И с Девой Небесной
В Царстве Любви
Священнослужители
В храме
Смерти Небесной.