Генрих Гейне

И видел я: Арндт и Ян-крокодил,
Времен прошедших герои,
Опять восстали из могил
За кайзера горою.

Все бурши - юности былой

Товарищи, буяны -
Пылали к кайзеру душой
Когда бывали пьяны.

Я видел попов, дипломатов род

В грехах своих поседевший,
Влиянья римского старый оплот,
Над храмом единства потевший.

А Михель-добряк, терпеливый умом.

Заснул и храпит в угаре.
И вновь пробудился под нежным ярмом
Тридцати четырех государей.

Гейне не жалел своей язвительности для разоблачения старых врагов - тех радикалов и филистеров-«революционеров», которые предали революцию как мещане и обыватели, боявшиеся подлинной социальной революции.

Демократы показали свою образину «старогерманских» националистов и дали повод к острому стихотворению «Ослы-избиратели»:

Свобода наскучила исподволь,
И вся республика явно
Желает, чтобы один король
Правил самодержавно.

Звериная курия собралась -

Писались памфлеты и книги,
Партийная вражда развилась,
Завязались интриги.

В центральный комитет ослов

Старо-ослы входили,
Кокарды они поверх голов
Черно-красно-златые носили.

Была еще партия лошаков,

Но голосовать не смела -
Боялась крика старо-ослов
И без голоса сидела.

Один из «тевтоманов-ослов» произносит речь:

«И мы свой ослиный совет вам даем -
Осла на престол поставить,
Мы осло-монархию создаём,
Где только ослы будут править».

Гейне издевается над выборами германского императора и со своей стороны предлагает кандидата в императоры - немецкого радикала Якоба Венедея из Кельна, филистера, бывшего одно время политэмигрантом, игравшего в достаточной мерс реакционную роль во франкфуртском собрании.

Против Якоба Венедея направлены сатирические стрелы стихотворения «Кобес I». Гейне облекает свою сатиру в романтические формы. Он вызывает к жизни призрак «белой дамы», бродящей по старинному замку и роющейся в грязных реликвиях павшей феодальной монархии.

Мышиным пометом воняет тут.
Гниет от плесени и пыли
И паразиты пышный скарб
В жилище превратили.

При коронации горностай

Важнейшим был атрибутом.
Для кошек ремарских теперь
Родильным стал приютом.

Добрейшие немецкие демократы обратились к этому реквизиту для того, чтобы объединить Германию под эгидой немецкого кайзера. Тщетно напоминает Гейне, ссылаясь на свою «Зимнюю сказку»:

И правду сказал немецкий поэт,
Спустясь к Барбароссе в Кифгайзер:
Внимательно дело я все рассмотрел,
Нам вовсе не надобен кайзер.

Но уж если выбирать кайзера, то Гейне советует взять «не патриция, а лучше плебея: берите себе не лиса, не льва, берите овцу поглупее. Берите сына Колонии, Кобеса - дурня из Кельна, в своей он дурости гений почти, он будет править дельно».

И в дальнейших строфах Гейне дает развернутую биографию своего кандидата в кайзеры - бывшего радикала, «Златоуста среди рабочих», ныне филистера из филистеров, педанта и мещанина с ног до головы…

Кайзером был выбран прусский король Фридрих-Вильгельм IV, неоднократно уязвленный Гейне, достойный потомок рода Гогенцоллернов, - того самого, о котором Гейне сложил свою уничтожающую «Дворцовую легенду»: