Генрих Гейне

И твари эти опасны,
И морды их ужасны;
Острижены все под «эгалите»
Во всей красоте крысы — те…

Сих чувственных крыс кагал, —
Им бы только жрать до-отвалу;
Не мыслят они при жратве и питье,
Что наше бессмертно бытие.

Дикая эта громада
Не боится ни кошки, ни ада;
У них ни дома, ни денег нет,
А хотят делить по-новому свет.

Социально-политические взгляды Гейне в ту пору отличались спутанностью. С одной стороны, Гейне жаждал революции в Германии, потому что эта революция должна была снести старую феодальную монархию, с другой стороны, он боялся республики как господства масс. Поэтому он часто высказывался за конституционную монархию. Но как борец за идею буржуазной свободы, Гейне не мог не видеть, что конституционная монархия тоже является одной из форм классового господства, построенных на угнетении и эксплоатации.

«Атта Тролль» является отказом от тенденциозной политической лирики, осмеянием политики в различных ее проявлениях и поэзии, рожденной ею.

Казалось бы, что следствием этого отказа должно явиться полное возвращение Гейне в лоно романтизма, некий уход в «царство эстетической видимости» по примеру Гете.

Но Гейне был сделан из другого теста, нежели Гете. Он был поэт-революционер, и при всей путаности своих идейных установок он продолжал борьбу «за дело освобождения человечества» и не мог уйти от этой борьбы. Одновременно с «Троллем» он создает «Доктрину», политический манифест «лихого барабанщика революции», увязывающего революционную сущность гегелевской философии с практикой борьбы за свободу:

Бей в барабаны и не бойся беды,
и маркитантку целуй вольней!
Вот тебе смысл глубочайших книг,
Вот тебе суть науки всей.

Людей барабаном от сна буди,
Зорю барабань в десять рук,
Маршем вперед, барабаня, иди,
Вот тебе смысл всех наук.

Вот тебе Гегеля полный курс,
Вот тебе смысл науки прямой!
Я понял его потому, что умен,
Потому, что я барабанщик лихой.

Так, после временного «падения назад», которое констатировал сам Гейне, творческий путь поэта не только не пошел вспять, но принял новое направление.

Гейне в ту пору уже до того перерос свою социальную группу, что политическая лирика мелкобуржуазного радикализма была для него неприемлемой, как и политика немецкого капитализма. При таком идейном росте Гейне естественно идет к встрече с коммунизмом. В этой встрече он обретает подлинное оружие к борьбе и с романтикой и с мелкобуржуазным либерализмом. Неизбежно Гейне становится попутчиком пролетариата, порой колеблющимся, порой отходящим от него, но все же попутчиком, видевшим исторические горизонты дальше и глубже, чем радикалы.

«У Гейне был орлиный взор, — говорит Н. Бухарин в статье „Гейне и коммунизм“, — он один из первых познал настоящую цену „алгебры революции“ и в недрах идеалистической вавилонской башни Гегеля увидел скрытую революционную пружину, которая была так искусно реконструирована гениальными руками Маркса».

В конце 1843 года Генриху Гейне довелось встретиться с человеком, который сумел понять и оценить поэта во всех его противоречиях и дать ему огромный толчок на пути сближения с коммунизмом и великими задачами, им поставленными.

Этого человека звали Карл Маркс.

4

«Тяжело холопствовать даже ради свободы и бороться булавками вместо прикладов. Я устал от лицемерия, глупости, грубости властей, устал подлаживаться, гнуть спину и придумывать безопасные слова… В Германии мне больше нечего делать. Здесь изменяешь самому себе».

Это писал двадцатипятилетний доктор прав Карл Маркс в 1842 году, получив сообщение о закрытии редактируемой им «Рейнской газеты».

В двадцать лет Карл Маркс уже был членом Докторского клуба в Берлине, очаге гегелевской философии, горячим поклонником которой он являлся.