Генрих V

Так, значит, по-вашему, если отец пошлет своего сына по торговым делам на корабле, а тот погибнет во грехах своих на море, то ответственность за его порочность должна пасть на его отца, который его послал? Или если хозяин пошлет куда-нибудь слугу с деньгами, а на того нападут по дороге разбойники и он умрет без покаяния, то приказ господина вы будете считать причиной гибели души слуги? Нет, это вовсе не так! Король не ответствен за смерть каждого отдельного из своих солдат, как и отец или господин не отвечают за смерть сына или слуги, потому что, отдавая им приказания, они не думали об их смерти. Вдобавок ни один король, как бы ни было безгрешно его дело, в случае если придется защищать его мечом, не может набрать войска из одних безгрешных людей. У одних может оказаться на совести преднамеренное убийство; другие, может быть, обманывали девушек, нарушая данные им клятвы; третьи пошли на войну, чтобы скрыться, как за бруствером, от суда за грабеж или насилие, которыми они успели осквернить чистое лоно мира. Но если всем этим нарушителям закона и удалось избегнуть наказания у себя на родине — ибо от людей они могли скрыться, — то нет у них крыльев, чтобы улететь от бога. Война — бич божий, кара господня; и потому здесь, на королевской войне, люди несут наказание за прежние нарушения королевских законов. Там, где они боялись смерти, они спасали свою жизнь, а там, — где они считают себя в безопасности, они гибнут. Итак, если они умрут без покаяния, король не будет виновен в гибели их души, как и раньше он не был виновен в проступках, за которые они отвечают теперь. Каждый подданный должен служить королю, но душа каждого принадлежит ему самому. Поэтому каждый солдат, идя на войну, подобно больному на смертном ложе, должен очистить свою совесть от малейших частиц зла. Тогда, если он умрет, — благо ему; если же не умрет, то время, потраченное им на такое приготовление, не будет для него потеряно даром, и он получит великую пользу; и кто уцелеет, тому не грех думать, что в награду за такое усердие господь сохранил ему жизнь, дабы он познал величие божие и научил других готовиться к смерти.

Уильямс

Разумеется, когда помирает грешник, его грехи падают на его голову, а король за это не может отвечать.

Бетс

Я вовсе не хочу, чтобы он отвечал за меня, и все-таки я решил храбро за него драться.

Король Генрих

Я сам слышал, как король говорил, что он не хочет, чтобы за него платили выкуп.

Уильямс

Ну да, он сказал это нарочно, чтобы мы лучше дрались; но, когда всем нам перережут глотку, все равно его выкупят, а вам от этого лучше не будет.

Король Генрих

Если я доживу до этого, я перестану верить его королевскому слову.

Уильямс

Подумаешь, испугал его! Для монарха гнев его жалкого подданного так же страшен, как выстрел из игрушечного ружья. Это все равно как если бы ты вздумал заморозить солнце, помахивая на него павлиньим пером. Он перестанет верить королевскому слову! Какой вздор!

Король Генрих

Ты слишком резок на язык; в другое время я бы этого не спустил тебе.

Уильямс

Давай рассчитаемся после, если останемся в живых.

Король Генрих

Согласен.

Уильямс

А как мне узнать тебя?

Король Генрих

Дай мне какой-нибудь залог — я буду носить его на шапке; и если ты осмелишься признать его, мы с тобой посчитаемся.

Уильямс

Вот моя перчатка; дай мне взамен твою.

Король Генрих

Бери!

Уильямс

Я буду тоже носить ее на шапке; и, если ты подойдешь ко мне завтра после битвы и скажешь: «Это моя перчатка», — клянусь рукой, я влеплю тебе пощечину.

Король Генрих

Если только я останусь в живых, я потребую мою перчатку обратно.

Уильямс

Рассказывай! Этак ты, пожалуй, и на виселицу добровольно полезешь.

Король Генрих

Я потребую ее у тебя даже в присутствии короля.

Уильямс

Смотри сдержи слово. Прощай.

Бетс

Помиритесь вы, английские дураки! Да ну же, помиритесь! Довольно нам драки с французами; управьтесь сначала с ними.

Король Генрих

В самом деле, французы могут поставить двадцать французских крон против одной, что поколотят нас. Но англичанину не грех будет вырвать у них эти кроны,52 и завтра сам король примется за дело.

Солдаты уходят.

Все, все — на короля! За жизнь, за душу,

За жен, и за детей, и за долги,

И за грехи — за все король в ответе!

Я должен все снести. О тяжкий долг!

Близнец величия, предмет злословья

Глупца любого, что способен видеть

Лишь горести свои! О, скольких благ,

Доступных каждому, лишен король!

А много ль радостей ему доступно —

Таких, каких бы каждый не имел,

Коль царственную пышность исключить?

Но что же ты такое, идол — пышность?

Что ты за божество, когда страдаешь

Сильнее, чем поклонники твои?

Какая польза от тебя и прибыль?

О пышность, покажи, чего ты стоишь!

Чем вызываешь в людях обожанье?

Ведь ты не более как званье, форма,

Внушающие трепет и почтенье.

Тебя страшатся, а несчастней ты

Боящихся тебя.

Как часто вместо восхищенья льешь

Ты лести яд! О, захворай, величье,