Генрих VIII и его королевы

Поскольку брак был церковным таинством, разрешение споров было предоставлено церковным судам, и, к несчастью, канонический закон на этот счет не отличался ни простотой, ни ясностью. Например, существовало несколько способов заключения брачного контракта. Обручение per verba de fiituro не являлось нерушимым и было обычным приемом, используемым в дипломатических целях, когда обе стороны желали сохранить свободу действий, а королевские особы были, вероятно, еще детьми. С другой стороны, обручение per verba de praesenti было более серьезным делом и наверняка достаточным основанием, чтобы заключить какой-нибудь контракт, если только оно не расторгалось по взаимному согласию. Такое обручение, за которым следовали брачные отношения, должно было стать полноценным и законным браком, даже если брачная церемония не проводилась. Когда проводилась церемония, но не начинались брачные отношения, брак считался законным, но его довольно легко было расторгнуть. При этой усложненной и часто повторяющейся системе королевских брачных переговоров было нормальной практикой предоставлять церковному правосудию расчищать обломки предшествующей дипломатии, когда наступало время заключить нерушимый союз. Неосторожность в таких вопросах могла иметь самые серьезные последствия, как например заключенный предварительно контракт Эдуарда IV с леди Элеонорой Батлер стал предлогом для признания в 1483 году обоих его сыновей незаконнорожденными. Должен был приниматься в расчет и довольно коварный вопрос о кровном родстве. Многим категориям родственников открыто запрещалось вступать в брак, но двоюродные братья и сестры в этом отношении составляли обширное и необозримое поле. В эпоху, когда большинство королевских семей состояли в определенной степени в родстве, они создавали множество неожиданных ситуаций. Обычно в случае сомнения такой брак разрешался. Однако даже обращение в верховный церковный суд не всегда гарантировало безопасность. Некоторые формы родства были запрещены Божественным законом, и никакое разрешение не предоставлялось вопреки такому закону. К несчастью, представители канонического права не могли точно договориться о том, где проходит демаркационная линия, поэтому некоторые разрешения всегда могли быть оспорены. Более того, было чрезвычайно важно сформулировать разрешение в точном соответствии с конкретным случаем, потому что при возникновении споров несоблюдение формальностей создавало постоянный риск. Когда было признано, что на внесупружеские связи также распространяется запрет на кровосмешение, независимо от того, стало ли о них известно или нет, то на основании этого легко себе представить, в какие джунгли могли превратиться законы. С тех пор как судейское сословие разбогатело благодаря своему ремеслу, оно не склонно было потворствовать каким-либо упрощениям.

Хотя немногие в большей мере, чем средневековые короли, являлись политическими животными, следует все же помнить о том, что они были и людьми. Королевские браки были политическими актами, подобно тому, как аристократические браки являются деловыми сделками. Но и в том и в другом случае мужчины и женщины должны жить в определенной гармонии, чтобы стремиться к этой цели. Современная теория состояла в том, что любовь следует за браком, а не предшествует ему, и, возможно, это самая реалистичная позиция среди всех прочих, но браки могли разрушаться и разрушались. Однако женская половина занимала довольно слабые позиции. Очень редко даже собственная семья решалась на политический конфликт с их мужьями, поддерживая их в случае разрыва. Принцессы привыкали к тому, что с ними обращаются, как со стадом кобыл, и культура данной эпохи не оставляла им никакого выхода, кроме поисков утешения в религии. Королеве не полагалось протестовать против неверности своего господина (хотя она часто это делала), а если она рисковала пуститься в какую-либо авантюру, ее ожидали осуждение и тюремное заключение, а порой и смерть. Причина такого неравенства вполне ясна. Бастарды короля никому не причиняли вреда и даже демонстрировали его мужскую силу; но любое сомнение в законности ребенка, рожденного королевой, могло нарушить порядок наследования в государстве. Генрих VIII за свою не слишком долгую жизнь сконцентрировал все виды матримониального опыта, и эта история есть история человеческих причуд, недостатков и слабостей. Но главным образом — это история конституционных манипуляций и политического соперничества, классический, а может быть, и исключительный, пример функционирования абсолютной монархии в эпоху Ренессанса.

Глава первая. Ренессансный принц: Генрих и Екатерина, 1504-1525