Генрих VIII и его королевы

В июне 1542 году, как раз перед вспышкой враждебности, было достигнуто секретное соглашение с регентшей, Марией Венгерской, действующей на стороне императора, по поводу объединенной военной кампании против Франции весной 1543 года^[194]

. Поэтому у Генриха появился хороший повод раскрыть карты в связи с Шотландией, чтобы защитить свои северные границы, прежде чем он обратит свой взор на юг.

Яков не был настроен враждебно, но относительная сговорчивость шотландских послов, которые явились в Йорк в сентябре, вовсе не соответствовала целям Генриха. Король мог опасаться того, как обошлись с ним шотландцы в 1513 году, или мог просто вооружиться цинизмом. Его парламентарии выставили неприемлемые условия и попытались вырвать обещание, что Яков на Рождество явится или в Йорк или в Лондон. Не выждав должного времени для получения ответа, Генрих срочно дал инструкции герцогу Норфолку, который отрабатывал свою немилость как лейтенант на севере, вступить с опустошительным маршем в шотландские земли. Кампания герцога длилась меньше недели, но повлекла за собой огромные разрушения. Король был очень доволен и направил дальнейшие приказы по укреплению северных границ, предчувствуя контратаку, которую он надеялся успешно предотвратить. Будучи ко всему этому не подготовленным, Яков не мог позволить себе пренебречь таким дерзким вызовом. Если бы ему не удалось дать отпор, его авторитет был бы серьезно подорван, и поэтому он устремился в явную ловушку, которую приготовил для него Генрих. 21 ноября он бросил двадцать тысяч плохо вооруженных и неподготовленных солдат на спорную территорию, к северу от Карлисла. Два дня спустя при Солвей Моссе они были разгромлены более малочисленной, но гораздо лучше экипированной английской армией. В сравнении с Флодденом или Пинки Клеем несколько лет спустя, потери были невелики, но было захвачено много пленных, включая значительное количество шотландских лордов. Через три недели после этого не очень унизительного поражения Яков V внезапно умер. Его смерть не обязательно была связана с этой битвой, скорее из-за этой своей болезни он сам не смог присутствовать при сражении, но англичанам это, естественно, было представлено как результат стыда и горя. Важным было и то, что он оставил свою шотландскую корону дочери Марии, которой исполнилась неделя от роду, и, кажется, предоставил Генриху исключительную возможность прибрать свою страну к рукам.

Если бы англичане усилили военную активность, они не встретили бы серьезного сопротивления, но в планы короля не входило продолжать широкомасштабную военную операцию на севере, когда стало ясно, что никакая опасность с этой стороны не грозит. Через несколько месяцев его армия должна была выступить против Франции, и шотландскую проблему лучше было решать политическими методами. Налицо была привычная стратегия в форме брачного союза между королевой-инфантой и его собственным пятилетним наследником Эдуардом, а орудием ее могли стать многочисленные знатные шотландские узники, которые теперь страдали в Лондоне. В качестве условия своего освобождения они должны были дать клятву, обязывающую их поддерживать английский брачный союз. После этого их пригласили ко двору на роскошное празднование Рождества и отослали домой^[195]. Теоретически английский план несложен, поскольку заложники были освобождены на определенных условиях, а десять шотландцев, которых сочли наиболее заслуживающими доверия, обязаны были также принести клятву в связи с дополнительным секретным пунктом, согласно которому шотландская корона должна будет перейти к Генриху в случае смерти Марии^[196]. Однако никто в Англии не мог рассчитывать, что удастся контролировать события на севере, если только английская армия не будет постоянно находиться в северной низине. И 3 января 1543 года, еще до того как «застрахованные» лорды вернулись домой, шотландский совет назначил Джеймса Гамильтона, графа Аррана, протектором страны. Граф Арран был кузеном королевы, и хотя не являлся ее ближайшим кровным родственником, но тоже был признан наследником трона. Генрих сознавал, что его партии удастся изменить это соотношение сил, но поскольку все эти люди заново входили на шотландскую политическую сцену, трудно было заставить их сдержать свое слово. Сознавая свою слабость в военном отношении, Арран умело тянул время. Он арестовал кардинала Битона, лидера профранцузской католической партии, и начал говорить о реформе церкви. В феврале он заключил трехмесячное перемирие с англичанами, и Генрих предложил брачный союз между принцессой Елизаветой и сыном графа Аррана в надежде примирить его с «застрахованной» партией.