Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса

– Моя милая монашка, – с усмешкой произнес я, – я же мужчина и наслаждаюсь обычными мужскими забавами.

Впрочем, вышеназванные шалости не касались супружеского долга. Прелюбодей, скачущий по чужим постелям, получал хлесткое прозвище «потаскун». Ну а я пока никуда не таскался.

– Что касается упомянутых «суетных придворных», – добавил я, – то они уже заметили, как вам нравится танцевать с герцогом Суффолком.

– Другим дамам тоже, – небрежно бросила она.

– О да. Он дамский угодник и отлично знает, что вам нужно. Герцог уже трижды женился, но по-прежнему умудряется вести холостяцкую жизнь. Вот ведь ловкач… – Мой шутливый тон скрывал зависть, которую я испытывал к находчивому ловеласу.

– Неужели я стану такой же опытной и холодной? – пожав плечами, с сомнением произнесла Мария. – Неужели последую вашему примеру?

– Вероятно, последуете. И чем скорее, тем лучше. Пока вы не растеряли красоты, с вами… в отличие от нашей старшей сестры… мы еще можем заключить приемлемую сделку.

Бедная Маргарита, недавняя королева Шотландии, а ныне вульгарная, падкая до мужчин особа, за которую не много дали бы на рынке. Уже после смерти мужа, Якова IV, она родила сына и сразу же выставила напоказ своего любовника Арчибальда Дугласа, графа Ангуса.

Стройная, ослепительно красивая Мария держала себя в строгости. Самая ценная фигура на европейской шахматной доске.

– Я выйду замуж за короля Людовика, – заявила она, четко и раздумчиво произнося каждое слово, словно выбирала их на подносе из груды других. – Я возьму с собой много фрейлин, чтобы создать там свой двор. А когда Луи умрет, я сохраню все подаренные им драгоценности. – Она помедлила. – От вас мне нужно только одно…

– И что же именно?

Разумеется, я подарю ей что-то, любой свадебный подарок, какой она только пожелает. Могу даже назвать в ее честь новый флагманский корабль.

– После смерти Людовика вы позволите мне выйти замуж по собственному желанию. На сей раз вы устроили мой брак. Но в будущем я сама выберу себе супруга.

Нет. Она слишком драгоценна для меня и для Англии.

– Невозможно…

– Тогда свадьбы не будет. Уж лучше я уйду в монастырь.

Да, она была непреклонной и упрямой – истинная дочь рода Тюдоров!

– Неужели вы настолько своенравны, что готовы отказаться от мира? Я не могу позволить вам совершить такую глупость. Поэтому согласен выполнить ваше условие, – смирился я.

Ко времени вдовства Мария станет более здравомыслящей. С возрастом мы все становимся благоразумнее. Вдруг меня посетило сомнение.

– А нет у вас уже сейчас на примете кавалера?

Она рассеянно улыбнулась.

– Мне многие нравятся, – сказала она, – как и любой девушке, наверное.

После нашего расставания я невольно задумался о ее словах. Действительно, круг моего общения изменился. Эразма и декана Джона Колета сменили Эдвард Гилдфорд и Эдвард Пойнтц, придворные подхалимы. Вместо Екатерины моим доверенным лицом в политике теперь был Уолси. Мне не хотелось молиться в одиночестве, предаваться размышлениям или сочинять музыку. Я жаждал шумных развлечений; и рыцарство казалось мне менее соблазнительным, чем власть.

Однако не все во мне переменилось. Генрих, мечтавший стать «настоящим рыцарем», жил во мне наряду с новым властным поселенцем, продолжая с беспокойством приглядывать за выходками новичка.

22

Чтобы Мария прибыла во Францию уже королевой, следовало заключить брак по доверенности на английской земле. Элегантный Луи Орлеанский, герцог Лонгвиль, плененный в ходе последней военной кампании, должен был представлять Людовика на церемонии венчания и произнести за него брачные обеты. Формально будучи заложником, Лонгвиль фактически содержался как французский дипломат, и именно ему король Луи послал свадебный подарок для невесты: ожерелье с гигантской грушевидной жемчужиной такой редкой красоты, что она даже получила собственное имя – Зеркало Неаполя. Я дал себе слово отдать его на оценку добросовестным английским ювелирам до того, как Мария отбудет во Францию.

Церемония венчания прошла в Гринвиче, провел ее архиепископ Уорхем в присутствии английских лордов. По моему приказу приемный зал королевских покоев украсили золотой парчой и шелком, и он превратился в подобие драгоценной пещеры, сказочной сокровищницы.

Дворцовую пристань задрапировали золотистой тканью. Из окон я видел, как покачивались на волнах роскошные баркасы прибывших на свадьбу гостей.

– Пойдемте, Екатерина, – сказал я, оборачиваясь к жене. – Пора.

Я предложил ей руку. Она подчинилась мне с молчаливой чопорностью; вот как переменились наши отношения.

У входа нас ожидал Уолси в сверкающем парчовом облачении. Он внес свою лепту в устройство этой церемонии, и Людовику следовало бы наградить его как борца за процветание Франции. Екатерина сухо кивнула архиепископу. Между ними с некоторых пор тоже возникла натянутость.