Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса

Мария выглядела очаровательно. Она оживленным голоском произносила по-французски спешно выученные клятвы любви и верности. Никому бы и в голову не пришло, что невеста могла желать иной судьбы. После обмена кольцами и поцелуями состоялось подписание бумаг. Оставалось только консумировать брак по доверенности.

Эта идея озарила меня незадолго до венчания. Женитьбу по доверенности могли не признать из-за более раннего обручения. Но с консумацией договор обретал полную силу.

– Абсурдная мысль, – презрительно фыркнув, заявила Екатерина. – Благородным особам вполне достаточно должным образом засвидетельствованных словесных обетов.

– Надеюсь, вы не имеете в виду наших с вами отцов? Ведь мы дали словесные обещания, и церемония состоялась в присутствии свидетелей. Но разве это сочли достаточным? Не потому ли вам пришлось продавать вдовье наследство, чтобы не помереть с голоду? Неужели, голубушка, вы еще продолжаете верить в благородство?

– В ваше благородство я верю, – отрезала она.

А вот Уолси по достоинству оценил гениальность моей задумки.

– Уникальность и новизна подобного обряда утвердят этот брак в глазах всего мира, – сказал он. – Такой вид консумации будет в своем роде даже более весомым, чем традиционный.

– Безусловно.

По моему распоряжению в зале заседаний поставили королевскую кровать. Занавесы балдахина не скрывали брачного ложа, и ради предстоящего действа были убраны все меховые и шерстяные покрывала.

Все гости собрались вокруг кровати, а Мария удалилась, чтобы переодеться в ночную рубашку. Екатерина с фрейлинами дождались выхода Марии, облаченной в изумительное дезабилье, торжественно препроводили ее по ступеням к кровати, уложили новобрачную на атласные простыни и пригладили ее распущенные волосы.

Затем к ложу приблизился герцог де Лонгвиль. На нем были красные лосины и башмаки. Он церемонно снял и аккуратно поставил обувь внизу, затем в сопровождении Уолси и Брэндона поднялся по лестнице, забрался на кровать и, возлегши рядом с Марией, коснулся оголенной ступней ее обнаженной ноги. Он замер в таком положении под напряженными взглядами свидетелей, и после короткой паузы архиепископ Уорхем, мельком глянув на них, торжественно произнес:

– Брачный союз консумирован!

Окружающие разразились восторженными поздравлениями и осыпали Марию и де Лонгвиля цветами.

Герцог сел и начал подшучивать:

– Если бы мне было пятнадцать лет, нам потребовалось бы гораздо больше времени, но надо учитывать возраст его величества! Однако если бы постельные дела ограничивались данной церемонией, то мужья не спешили бы так по домам с поля боя!

Мария, смущенно покраснев (как и положено невинной и благопристойной невесте), поднялась с брачного ложа, дабы надеть третий наряд – пышное платье для пиршества и бала. Гости удалились в приемный зал, а мы с Уолси, Екатериной и де Лонгвилем остались дожидаться Марию.

– Отлично, дорогая, – сказал я, обращаясь к жене. – С вашей помощью нам явилась новая королева. И свадебный пир пройдет в присутствии владычиц Англии и Франции, – добавил я, надеясь умаслить Екатерину.

Она рассердилась на меня за то, что я намеренно отстранил испанского посла от участия в нынешних церемониях.

– На свадьбе могли бы присутствовать и три королевы, если бы вы пригласили вашу старшую сестру, – неуместно заметила она.

Екатерина решила держаться отчужденно. Кто бы спорил… Я повернулся к де Лонгвилю:

– Теперь вы свободны. Король Людовик заплатил выкуп, – с усмешкой произнес я, – хотя, должен признать, вы пережили плен в свойственной французам манере.

Мой заложник изрядно раздобрел, его содержание оплачивалось непосредственно из моей казны.

Он улыбнулся и ответил на мой невысказанный вопрос:

– Вы правы. Госпожа Попинкорт, кстати, собирается отплыть вместе со мной. Полагаю, ей понравятся мои апартаменты в Лувре.

Ну естественно, за краткое время пребывания у нас де Лонгвиль успел обзавестись очаровательной любовницей. Я решил, что самое время и мне свести близкое знакомство с какой-нибудь прелестницей.

Вскоре к нам присоединилась ослепительная Мария в великолепном платье из ярко-синего шелка.

– Вы сияете, подобно ангелам на полотнах итальянских мастеров, – отвесив низкий поклон, проворковал Уолси, – ваш прекрасный образ затмевает синеву и золото небес.

– Моя королева… – Де Лонгвиль склонился в почтительном реверансе.

Мария выглядела потрясенной. Превращение из принцессы рода Тюдоров в королеву Франции произошло слишком быстро и бесповоротно.

– Теперь два королевских дома связывают родственные узы, – сказала Екатерина и поцеловала Марию в щеку.

Впятером мы вошли в приемный зал, полный ожидающих нас гостей. Их платья и камзолы казались яркими цветными мазками на кремовом фоне каменной облицовки зала; в расставленной на столах золотой посуде отражалось и множилось пламя бесчисленных свечей.