Генрих VIII. Жизнь королевского двора

И все же отношения короля и королевы разладились. В 1531 году Генрих заявил, что к весне 1525 года, когда у Екатерины прекратились менструации, он, хотя иногда и посещал ее ложе для видимости, перестал вступать с ней в интимные отношения, так как у нее, очевидно, было какое-то женское заболевание и это отталкивало его². Однако в 1528 году, когда Генрих еще спал в одной постели с королевой, он говорил кардиналу Кампеджо, что не имел близости с женой два года³.

Разница в возрасте между венценосными супругами никогда еще не была столь очевидной. Екатерина давно утратила очарование юности и превратилась в обрюзглую пожилую матрону, все чаще искавшую утешения в обществе дочери и религиозных обрядах. Однажды, вернувшись на барке в Ричмонд из аббатства Сион, куда она ездила молиться вместе с Вивесом, королева выразила желание вести более спокойную жизнь. Если бы ей предложили выбрать между тяжелыми невзгодами и нынешним довольством, то, по ее словам, она предпочла бы первое, так как «удовольствованные обычно утрачивают духовную цельность»⁴. Тем не менее, когда в будущем перед ней встал такой же выбор, она поступила совершенно иначе.

В 1524 году Генрих отмечал День святого Георгия в Бьюли. В следующем месяце ему пришлось оплакивать смерть одного из самых выдающихся своих советников – герцога Норфолка, который скончался в своем саффолкском замке Фрамлингем. Генрих в последний раз виделся с Норфолком в 1523 году, и их беседа, хоть и краткая, была проникнута теплотой.

Герцог был пожизненным графом-маршалом, и король, не теряя времени, передал должность Саффолку, что впоследствии уязвляло нового герцога Норфолка, которого тоже звали Томас Говард. Он стал лордом-казначеем вслед за отцом и до 1525 года занимал должность лорда – верховного адмирала. Ему исполнилось пятьдесят два года.

Третий герцог Норфолк был невысоким, худощавым и черноволосым⁵. Этот угрюмый, прагматичный, иногда суровый человек изображен на портрете работы Гольбейна⁶: каменное лицо, тонкие губы, аристократический нос с высокой переносицей. Мучившийся ревматизмом и несварением желудка, он вечно ворчал и вздыхал, но при этом слыл опытным и часто безжалостным военачальником, а также способным и обходительным придворным, который отличался щедростью и учтивостью, издалека видел опасность и обладал талантом к выживанию. Руководствовался он прежде всего личными интересами.

По смерти Бекингема Норфолк стал считать себя главным представителем старой аристократии при дворе и мало считался с «новыми людьми» (выражение, которое придумал он сам). «Король может сделать дворянином, но не джентльменом», – изрек однажды герцог⁷. Кроме того, Норфолк был ярым антиклерикалом и терпеть не мог Уолси, что сделало его естественным союзником Саффолка. В 1525 году они объединились в безуспешной попытке похоронить предложения кардинала относительно налогов⁸. Герцог был человеком самоуверенным, беспринципным и, как ведущий член Тайного совета, являлся одним из самых могущественных и преданных сторонников короля.

Норфолк не отличался от других представителей своей касты – презирал книжную ученость, любил охоту и энергично управлял своими владениями в Восточной Англии. Он был ценителем ювелирных украшений, любителем церемониала и внешнего великолепия, а также всеми силами способствовал возвышению своих родственников. В 1525 году он перестроил Кеннингтон-холл, старое отцовское поместье в Норфолке, превратив его в красивый дворец, сложенный из кирпичей двух цветов, располагавшихся в шахматном порядке, с двумя внутренними дворами. Там герцог жил как истинный вельможа, его прекрасно обставленные покои располагались над домашней церковью⁹. При таких реакционных взглядах он имел достаточно передовые вкусы, предпочитая античные и классические мотивы в искусстве и архитектуре.

Норфолк был тесно связан с Болейнами: его сестра Элизабет была замужем за сэром Томасом. Их сыну Джорджу, которому в то время, вероятно, было не больше двадцати двух лет, предстояло воспользоваться удачными обстоятельствами, в которых оказалась его семья. Этого одаренного молодого человека в 1514 году привез ко двору его отец; тогда Джордж принимал участие в пантомиме. Позже он стал королевским пажом¹⁰. Этот молодой человек был весьма хорош собой¹¹ и неразборчив в любовных связях. По словам Джорджа Кавендиша, Джордж жил «по-скотски», принуждал к сожительству вдов, лишал целомудрия девушек и, очевидно, не останавливался перед тем, чтобы брать их силой. В конце жизни Болейн отказался подробно рассказывать о своих ужасных грехах, дабы никто не возжелал подражать ему¹². Как предполагали некоторые, Болейн вступал и в гомосексуальные связи, но доказательств этого нет, хотя вполне возможно, что он занимался скотоложством.

Другим недостатком Болейна являлась его непомерная гордыня. Если бы не она, то, по словам поэта Томаса Уайетта, Джордж пользовался бы большой популярностью, так как был неглуп и отличался остроумием. Его ценили как поэта, он сочинял баллады и, подобно отцу, отлично говорил по-французски.