Читаем Генрих VIII. Жизнь королевского двора полностью

Перед отъездом в Булонь летом 1544 года король составил завещание с учетом недавно изданного Акта о престолонаследии. Вечером 26 декабря Генрих вызвал в свои покои Хертфорда, Пэджета, Лайла и Денни и попросил, чтобы ему прочли завещание. Затем он составил список из шестнадцати советников-реформатов, которым предстояло войти в Совет регентства, подчеркнув, что в последнем должно царить равенство: никто не может обладать единоличной властью. В список попали Хертфорд, Дадли, Пэджет, Сэдлер, Кранмер и Расселл. Гардинера Генрих не стал включать, «так как это своевольный человек и ему не место рядом с его сыном», к тому же, подчеркнул он, у него такой скверный характер, что никто не может им управлять, кроме него самого19. Выбирая остальных членов Совета, Генрих вольно или невольно готовил почву для формирования правительства, составленного из радикально настроенных протестантов.

Распоряжения короля относительно регентства, естественно, шли вразрез с ожиданиями Хертфорда. Пэджет, который «был причастен к составлению завещания с начала и до конца» и сам писал его, позже признался: хотя в тексте говорилось, что последняя воля короля подписана «нашей собственной рукой в нашем дворце Вестминстер» 30 декабря, в присутствии одиннадцати свидетелей, на самом деле был использован сухой штамп20. Вероятно, это произошло после 23 января, так как сэр Томас Сеймур назван в документе тайным советником, а его приняли в Тайный совет не раньше этой даты. Было объявлено, что 30 декабря завещание передано на хранение Хертфорду, однако, похоже, его держал в ящике Пэджет, а Хертфорд получил ключ от ящика

21.

Выходит, Генрих вообще не подписывал завещание; чтобы сохранять контроль над своими советниками, он, вероятно, откладывал эту процедуру до последнего момента, а потом стало слишком поздно, и советникам пришлось использовать факсимиле королевской подписи. Возможно также, что они без ведома короля исправили завещание и приложили к нему сухой штамп, но датировали документ тем днем, когда король еще был в силах подписать его самостоятельно22. Но если бы дело обстояло именно так, верховенство Хертфорда было бы отчетливее прописано в завещании, хотя, возможно, советники просто желали увеличить размер отказанного лично им. Так или иначе, в то время никто и не подумал ставить под вопрос подлинность документа, выражавшего последнюю волю короля.


Новый приступ лихорадки случился у Генриха 1 января 1547 года23. Восьмого января поползли слухи о кончине короля, потому что «о каких бы улучшениях ни объявляли, мало кто имел доступ в его покои»24. Через два дня язву на ноге Генриха пришлось прижечь – в эпоху, когда не существовало анестезирующих средств, эту мучительную процедуру применяли для облегчения боли. Де Сельв писал: «Каким бы ни было его здоровье, оно может быть только плохим, и [он] долго не протянет»

25.

Десятого января королева Екатерина и леди Мария вернулись в Уайтхолл. Хотя Генриху стало немного лучше, их не пустили к нему26; неясно, кто воспрепятствовал встрече – сам Генрих, его врачи или партия Сеймуров.

Королеву в состав Совета регентства не включили – вероятно, потому, что Генрих не одобрял участия женщин в политике. Тем не менее он хорошо обеспечил Екатерину, завещав ей посуду, украшения и мебель на сумму 3000 (900 000) фунтов стерлингов, а также 1000 (300 000) фунтов стерлингов деньгами в знак признания ее «великой любви, послушания и благочестивой жизни, пока она была нашей женой и королевой»27

.


Тринадцатого января Суррея судили за государственную измену в Гилдхолле. Он горячо защищался, но все было решено заранее – за день до того Норфолк официально признал свою вину в сокрытии преступных намерений сына. Король, хоть и был прикован к постели, внимательно следил по отчетам за ходом процесса и на одной записке сделал пометку: «Если человек осмелился поместить на свой герб старый герб короны, который не принадлежал его предкам и который он не имеет права носить, разве это не оскорбление?» В другом месте Генрих написал: «Если человек замыслил управлять королевством, а на самом деле вознамерился управлять королем и для этого посоветовал своей сестре стать его наложницей, о чем это говорит?»28 Разумеется, это говорило о вине Суррея, и пэры, получив соответствующее послание от короля, приговорили графа к смерти. Среди них был и торжествующий Хертфорд. Узнав о своей судьбе, Суррей крикнул ему: «Король хочет извести всю благородную кровь вокруг себя и нанимать одних подлых людей!»29

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары