Читаем Генрих VIII. Жизнь королевского двора полностью

По окончании суда состояние здоровья Генриха немного улучшилось. Он заказал молодые саженцы для своего сада, очевидно рассчитывая, что увидит взрослые деревья30. Семнадцатого января король дал испанскому и французскому послам аудиенцию, принеся извинения за то, что его недееспособность помешала быстрому разрешению их дел. Когда ван дер Делфт и де Сельв поздравили Генриха с выздоровлением, он признался, что испытывал долгие и тяжелые страдания. Послов предупредили, чтобы они не утомляли короля, но он выглядел «сказочно хорошо», был в бодром настроении, здраво рассуждал о международных событиях, военных делах и «теснейшей дружбе» с Францией, однако часто уступал слово Пэджету, который, казалось, был лучше информирован31. Это было последнее появление Генриха на публике, после которого доступ в его покои строго ограничили. Тем не менее король еще не находился при смерти и планировал 19 января наделить Эдуарда титулом принца Уэльского32

.

В тот день парламент рассматривал акт о лишении прав и состояния, касавшийся Норфолка и Суррея и обрекавший обоих на смерть; их земли и прочее имущество переходили к короне. Король сказал Пэджету, что все это будет «свободно роздано его верным слугам», и составил список выгодополучателей, который «положил в карман своей ночной рубашки». Среди членов Личных покоев пошли восторженные разговоры о грядущем обогащении, но бумагу после смерти короля так и не нашли33. Двадцать первого января Суррей, совершивший отчаянную, но неудачную попытку сбежать из Тауэра через свою уборную34, был обезглавлен на Тауэрском холме35

.


После 19 января болезнь Генриха вновь обострилась, и стало очевидно, что он умирает. Даже его музыкантов отправили восвояси, и долгими зимними вечерами рядом с королем сидел один только Пэджет, занимавший государя беседами36. Позже к Генриху допустили Хертфорда и других советников.

Король явно отходил от дел. Двадцать третьего января, когда ему предложили сделать тайным советником сэра Томаса Сеймура, он крикнул с постели, хотя ему было тяжело дышать: «Нет! Нет!» Однако Хертфорд убедил его согласиться37

.

Через три дня силы покинули Генриха, и он призвал к своему смертному одру королеву. «Господу угодно, чтобы мы разлучились…», – начал он, но у него перехватило дыхание, он не смог продолжить, заплакал и отослал ее прочь38. Позже, будучи не таким растроганным, король продиктовал прощальное письмо умиравшему от сифилиса Франциску I, напоминая, что тот тоже смертен39. Даже в критической ситуации старое соперничество не угасало.

Двадцать седьмого января к Акту о лишении прав и состояния, направленному против Говарда, приложили сухой штамп. Королевское согласие на это по поручению Генриха дали в Палате лордов: сам он был слишком плох, чтобы присутствовать на заседании40

. Казнь Норфолка назначили на следующий день. Однако герцогу не суждено было умереть, так как у короля имелись другие, более насущные заботы, и к тому же он, вероятно, решил, что крови пролито достаточно. Часто утверждают, что Генрих умер прежде, чем успел подписать смертный приговор, но его подписи на Акте о лишении прав и состояния хватало для совершения казни. А если, как впоследствии говорил Одет де Сельв, Хертфорд воспользовался сухим штампом без ведома короля, он наверняка проследил бы за тем, чтобы казнь состоялась. Поэтому более вероятно, что Генрих велел отложить ее41.

Утром 27 января король принял причастие от своего духовника. Позже в тот же день он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы обсуждать с советниками государственные дела, но к вечеру стал быстро сдавать. Члены Совета, понимавшие, что смерть государя неминуема, распорядились закрыть все порты.

Никто, даже среди врачей, все еще не набрался храбрости предупредить Генриха о скорой кончине. Король не любил, когда при нем толковали о смерти. Холл утверждает, что «его слуги крайне редко осмеливались заговаривать с ним о близком конце, иначе он, разгневавшись и будучи склонным повелевать, мог приказать вынести им обвинение», ибо предсказание смерти короля расценивалось как измена. Однако в те времена было немыслимо, чтобы человеку не дали подготовиться к уходу в мир иной. Поэтому сэр Энтони Денни отважился предупредить государя, что, «по мнению людей, ему не выжить» и нужно вспомнить свои грехи, «как подобает всякому доброму христианину». Генрих ответил, что полагается на милость Христа: «[Он] простит мне все мои прегрешения, да, хотя они были тяжелее, чем следовало бы»42.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары