Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Мы кое-что знаем о коллекции картин Генриха VIII, так как в 1542 и 1547 годах составлялись ее описи. В 1547 году в галерее Хэмптон-корта висело 20 картин, в Уайтхолле имелось 169. Среди них было много портретов, а также одиночных полотен и триптихов на религиозные сюжеты – к примеру, «доска [изображающая] Богоматерь со святой Елизаветой»¹⁷. Генрих первым из английских королей стал коллекционером произведений искусства в современном понимании этого слова, хотя его цель неизменно состояла в том, чтобы использовать их для увеличения собственной славы. Король сознавал ценность собранных им работ: это подтверждается тем обстоятельством, что часть их помещалась в галерее, ключ от которой был только у него. Оставшиеся от него картины, которые король, безусловно, ценил за превосходное исполнение, составляют основу сегодняшней Королевской коллекции. Генриха с полным правом можно считать ее истинным основателем.

18 «Безобразные пёсьи норы»

В начале 1513 года Генрих VIII и его союзники по Священной лиге собрались идти войной на Францию. В марте 1512 года папа Юлий лишил Людовика XII титула «христианнейшего короля» и отдал французское королевство Генриху, которому оставалось только завоевать его. Кампания – ее ведение доверили маркизу Дорсету – началась в июне, завершившись бесславным провалом и смертью сэра Томаса Найвета. После этого король вознамерился сам стать во главе войска, посланного против французов. Его мечтой было отвоевать земли, некогда принадлежавшие Генриху V и потерянные в 1453 году, после унизительного для Англии завершения Столетней войны. От империи Плантагенетов остался только Кале с прилегающей территорией (Пэйлом), и Генрих надеялся снискать себе славу, одержав еще одну победу наподобие азенкурской. Молодые мужчины из его Покоев живо поддерживали это предприятие, вдохновленные, как и государь, идеалами рыцарской доблести, которые превозносились в ярких живых картинах на военные темы, ставившихся при дворе.

Когда дело дошло до подготовки к войне, Уолси продемонстрировал свои таланты, взяв на себя множество задач, которые выполнял умело и с хорошим настроением. Иностранные наблюдатели с изумлением отмечали, сколько всего проделывал Уолси: этой работой можно было бы занять «все магистраты, конторы и суды Венеции»¹.

Уолси к тому моменту уже проявил свои способности и в других сферах. Он охотно проводил в жизнь политику короля, работал, пока Генрих развлекался, решал многие вопросы повседневного управления. Он льстил и рассыпал похвалы, чтобы снискать милость короля, бросался исполнять любой его каприз. Уолси понимал, что Генрих хочет видеть Англию ведущей европейской державой наряду с Францией и Испанией, и был готов сделать все от него зависящее, чтобы желание короля сбылось. Он знал, что для повышения престижа и укрепления власти Генриха необходимо использовать могущество Церкви, а также силу закона. Вряд ли у какого-нибудь еще короля был приближенный, готовый столько сделать ради него.

Рост влияния Уолси тревожил многих. Аристократы считали его выскочкой, порицали за высокомерие и слишком роскошный образ жизни, а джентльменов Личных покоев возмущало его влияние на короля. Между тем сам Генрих все больше полагался на Уолси и считал его ценным советником, у которого есть лишь одно желание – верно служить ему. Другие же видели, как он самолюбив и безжалостен, как сильно рвется занять возможно более высокое положение. Несомненно, однако, что Уолси был «из всего Совета самым ревностным, готовым исполнить любую волю короля и [доставить ему любое] удовольствие». Понимая, что Генрих молод и ему скучно заниматься делами управления, Уолси охотно взял их на себя, «дабы снять с короля столь тяжелую и утомительную ношу»². К тому же Уолси разделял разнообразные светские увлечения короля, интересовался строительством, искусством, музыкой и науками, любил пиры. Это создавало прочную основу для дружбы.

Ричард Фокс продвигал Уолси, чтобы противодействовать своему сопернику Суррею, но в 1513 году новый фаворит затмил самого Фокса. Это не слишком обеспокоило епископа: он был нездоров, не симпатизировал воинственным устремлениям короля и ждал ухода на покой, чтобы посвящать свое время заботам о духовных нуждах своего диоцеза, которыми до того сильно пренебрегал. Поэтому Фокс поощрял возвышение Уолси и время от времени наставлял его³.

Друзья короля из числа гуманистов не одобряли его тягу к войне. В Страстную пятницу 1513 года Джон Колет, читая проповедь в Гринвиче, где был и Генрих, призвал своих слушателей, склонных затевать войны, следовать примеру Князя Мира, а не героев древности, таких как Юлий Цезарь или Александр Великий. Дурной мир, говорил Колет, лучше доброй ссоры. Проповедь вызвала возмущение, некоторые епископы обвинили Колета в предательстве Священной лиги.