Генштаб без тайн. Книга вторая

А по конфиденциальным каналам со всего мира в Генштаб и МИД поступала информация о том, что лидеры и правительства многих десятков стран все чаще и резче высказывают свое негативное отношение к политике Кремля на Кавказе. От одного из знакомых офицеров, служащих в Кремле, я узнал, что посол Великобритании в России Эндрю Вуд явился в Кремль и попросил объяснить, «что происходит».

Убедившись, что деятельность ВРИЦа неэффективна, Кремль и кабинет министров приняли решение изменить организацию информационной работы по освещению ситуации в Чечне. В Управление информации Минобороны поступила конфиденциальная телеграмма, в которой говорилось:

«В соответствии с постановлением правительства РФ службы Временного информационного центра переданы в распоряжение вице-премьера правительства РФ Сергея Шахрая. Теперь информацию о событиях на территории Чеченской Республики будет распространять Пресс-служба правительства РФ, которой руководит Валентин Сергеев».

Однако эта реформация нисколько не улучшила качество информационной работы. Менялись ее дирижеры — фальшь оставалась…

* * *

Во время войны ложь и правда становятся сестрами. И тогда информационная война (как составная часть реальной) становится особенно кощунственной. Любое понятие о нравственности исчезает: торжествует циничный принцип — для достижения цели все средства хороши.

Чеченское телевидение показывало передачи «о зверствах русских солдат» с душераздирающими рассказами родственников пострадавших, с соответствующими съемками, подлинность которых невозможно было доказать.

Управление военной контрразведки ФСК РФ Документ

«10 января 1995 г.

По оперативным данным контрразведки, продолжают иметь место факты бесчинства чеченских боевиков в отношении мирных жителей Грозного. 6 января с.г. на одной из улиц города зафиксирован факт сожжения боевиками ребенка 5–7 лет. Причем бандиты совершили убийство в форме солдат российских войск. Убийство записывалось ими на видеопленку. По этому факту Федеральная служба контрразведки располагает свидетельскими показаниями очевидцев убийства…»

Кассеты с видеоматериалами нередко попадали в руки иностранных журналистов, которые с большой охотой пользовались таким материалом.

Попадали такие материалы и в наши части. И порой случалось так, что чеченские пропагандисты побуждали наших офицеров и солдат к безоглядной мести.

В штаб одного из наших авиационных полков попала чеченская пленка: кинокамера запечатлела момент гибели российского вертолета. Пылающая боевая машина разбивается о землю… Обгоревшие трупы летчиков… Хорошо видимый бортовой номер…

Вскоре звено боевых российских вертолетов внезапно ушло на боевое задание.

И мало кто знал, что целью его была месть чеченцам…

Наши специалисты-информационщики часто не использовали выгодные возможности даже там, где они были очевидны. Например, захваченные в плен пакистанский и иорданский наемники были быстро переправлены в тыл наших войск. Но, вместо того чтобы представить российским телезрителям этих иноземцев, взять у них интервью, нашим репортерам лишь дали возможность снять документы наемников, что, естественно, резко снизило эффект и доказательность передачи.

Длительное время на экранах телевизоров командиры чеченских отрядов, уничтоживших сотни наших солдат и офицеров, появлялись в десятки раз чаще, чем российские командиры.

* * *

Таковы законы информационной войны: каждая из противостоящих сторон старается утаивать поражения и раздувать даже крохотные победы. Выпячивается лишь то, что выгодно.

Имея доступ к генштабовской информации о количестве убитых и раненых среди наших военнослужащих, я вскоре убедился, что нельзя верить тем данным, которые ежедневно сообщались в наших и чеченских СМИ. Из Москвы звучало: «Жертв среди российских военнослужащих нет». А на столе дежурного по ЦКП лежала сводка о гибели десяти военнослужащих с нашего блокпоста.

Чеченцы, в свою очередь, сообщали: «Наши отряды уничтожили более трех десятков оккупантов».

Чеченцы таким образом навязывали российским зрителям и слушателям свое видение ситуации, часто передергивая факты и придавая им выгодную для себя окраску. Но даже и при этом убедительно выглядел их самый главный аргумент: российские войска пришли на их родную землю с мечом, и противодействие им будет беспощадным (такую информационную агрессивность — да нашим бы СМИ, когда банды Басаева и Хаттаба летом и осенью 99-го терзали Дагестан).

Рассказывая об этом, я вспоминаю и об опыте информационной работы американцев во время операции «Буря в пустыне». Там официальные представители Минобороны несколько раз в день давали журналистам оперативную информацию о ходе боевых действий, а наш генштабист генерал Иванов стал регулярно выступать по телевидению только через полгода после начала войны.