Генштаб без тайн. Книга вторая

Информационной сплоченности и солидарности западных СМИ с Чечней Россия ничего серьезного не могла противопоставить. Ее государственные структуры проявляли растерянность, страшно запаздывали с принятием необходимых контрмер. В самом центре Москвы стало активно действовать информационное агентство «Чечен-пресс», которое превратилось в опорный пункт ведения пропагандистской войны Дудаева против Кремля. Но это агентство наши спецслужбы «свернули» с большим опозданием.

Таким образом, мы с самого начала вчистую проигрывали информационную войну Дудаеву. Кремль, правительство, Совет безопасности, Минобороны и Генштаб выглядели совершенно беспомощно. Вместо разумно налаженной и четко действующей системы противодействия чеченцам, которые даже из откровенной лжи умели делать мощные «информационные бомбы», с арбатской колокольни я видел лишь бестолковую суету вокруг заржавелой государственной пропагандистской телеги.

А когда чиновники в России не умеют работать, они придумывают блистательные оправдания своим провалам. Кто-то из них убедил Ельцина, что все наши поражения в информационной войне идут оттого, что Дудаев «купил» многие наши СМИ, которые-де теперь добросовестно отрабатывают заказ. И Ельцин в это поверил. В одном из своих выступлений он сказал:

— Мне известно, что не без участия чеченских денег функционирует ряд средств массовой информации России.

Заявление было сенсационным, и многие журналисты стали осаждать ФСК с просьбой фактами подтвердить заявление Ельцина. Контрразведчики многозначительно молчали…

…А телефоны дежурного по Управлению информации МО день и ночь продолжали звонить. Дежурный упорно переадресовывал журналистов во ВРИЦ. Дежурный по ВРИЦу часто отправлял их обратно, поскольку были такие вопросы, на которые могло дать ответы только руководство военного ведомства.

Был такой случай. Вскоре после начала войсковой операции в Чечне в СМИ промелькнуло сообщение о том, что Грачев снял с должности командующего войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковника Алексея Митюхина и нескольких его замов. За подтверждением этой информации многие российские и иностранные журналисты стали обращаться к нам в МО. Минобороны долго молчало, что, естественно, вызывало раздражение у газетчиков (что часто тоже было причиной неблагожелательного тона в освещении военной кампании).

Мы были в совершенно дурацком положении.

Начальник Управления информации генерал Владимир Косарев несколько раз прорывался к начальнику Генштаба за получением объективных сведений, но возвращался ни с чем.

Когда же Косарев в очередной раз обратился к НГШ с просьбой подтвердить или опровергнуть кадровые перестановки в СКВО, генерал Колесников сказал ему, что «все это чепуха на постном масле».

Получив такой комментарий, Косарев распорядился подготовить опровержение, в котором сообщения некоторых СМИ о смещении верхушки СКВО подавались как провокационные, имеющие целью внести раскол в ряды руководящего командного состава (я участвовал в подготовке документа). Это опровержение Управления информации вскоре появилось во многих СМИ.

А уже на другой день начальник Генштаба подтвердил Косареву, что командующего СКВО генерал-полковника Алексея Митюхина министр все-таки освободил от должности (причина, правда, не конкретизировалась). Пока мы в пресс-службе мучительно искали выход из дурацкого положения, «Свободный Кавказ» уже радостно трубил на всю Европу, что ранее переданное им сообщение о смещении Митюхина и разброде среди высших генералов МО и СКВО, «подтверждено самим руководством российского Генштаба».

Но и это еще не все.

Многие генералы и офицеры МО и Генштаба были искренне убеждены, что Митюхин снят из-за серьезных просчетов в организации операции. Я тоже пребывал в таком же глубоком заблуждении. И только после войны, просматривая личное дело генерала Митюхина и заключения врачей госпиталя имени Бурденко, я обнаружил, что командующий в то время не то что командовать, ходить не мог из-за обострившейся болезни позвоночника.

Но «утка» о его отставке по другой причине уже летала по миру.

Мы легко могли бы «обрезать ей крылья», но не имели для этого указаний начальства. Самое печальное, что начальство часто либо держало на скудном информационном пайке руководство пресс-службы, либо по недопониманию важности непрерывного информационно-пропагандистского противодействия противнику «задвигало в сейф» сведения, которые не подлежали оглашению в СМИ, но их должны были обязательно знать те, кто непосредственно работал с прессой.

В информационной войне, как и в дипломатии, надо очень много знать, чтобы точно действовать. Тут, как и в боевых операциях, есть наступление и маскировка, ложные маневры и свои «точечные удары», эффективность которых прежде всего зависит от надежной разведки цели. К сожалению, приходится признать, что по части вынюхивания секретных сведений, которые умело «разыгрывались» в СМИ, чеченцы часто оставляли нас с носом.