Генштаб без тайн. Книга вторая

Но вот когда надобно спасти президента от импичмента или «замочить» его политических противников, наши немощные и квелые, безынициативные и нелогичные ангажированные СМИ чудесным образом преображаются: неукротимая агрессивность и безудержные пропагандистские трюки, самый вонючий компромат и четкая скоординированность, изощренность и напористость, едкая желчность комментариев и возмущение такое, что слюни репортеров брызжут сквозь телеэкран. Таким «информационным войнам» и американцам у нас можно поучиться…

С РОДИОНОВЫМ

Когда Родионов в день своего назначения министром обороны был у Ельцина в Кремле, тот посоветовал ему:

— Игорь Николаевич, не повторяй ошибок Грачева, не светись слишком часто в прессе.

Он прислушался к рекомендации президента. И в этом сильно отличался от своих предшественников: Шапошников и Грачев сразу после своего назначения на пост министра провели пресс-конференции.

А Родионов долго отказывался от публичной встречи с журналистами (с июля по октябрь 1996 года). И немалый резон в этом был. Что мог сказать прессе глава военного ведомства, который еще не успел как следует изучить положение дел не то что во всей армии, а в Минобороны и Генштабе?

К тому же Игорь Николаевич был напрочь лишен свойственного многим большим военачальникам честолюбия. Я давно заметил: пустота, бахвальство и ложь обожают покрасоваться на телеэкране. Ум, скромность и честность не любят без толку светиться. Однажды Родионов сказал мне:

— Я на эти телекамеры смотрю, как на пулеметы…

Уже шел третий месяц службы Родионова на Арбате, а на его счету не было даже кратенького комментария для прессы.

Мне пришлось в то время испытать немало неприятных минут в общении с московской и иностранной журналистской братией. Редакционные просьбы о встрече с министром ежедневно поступали по телефону и факсу. А мне приходилось заниматься самым противным делом пресс-секретаря — вежливо отказывать. Министр не давал согласия:

— У меня дел по горло. Вот что-нибудь путевое сделаем, тогда и будем раздавать интервью.

Некоторые московские журналисты, которые при Грачеве были избалованы легким доступом к министру, получив отказ, потихоньку начали Родионова «прикладывать». Недостаток информации о его работе порой компенсировался выдумками или желчными репликами по поводу «медленного реформирования армии» (одна из них появилась в «Известиях» на 45-й день службы Родионова на Арбате).

Нашлись и такие журналисты, которые с большим пристрастием стали ворошить тбилисские события 1989 года. В то время И.Н. был командующим ЗакВО и оказался «крайним», на него Кремль пытался свалить свои грехи.

На Съезде народных депутатов, где обсуждались итоги расследования тбилисской трагедии, Собчак обличал Родионова, а командующий, защищая себя, должен был о многом умалчивать. Сказать всю правду — значило перед всей страной «заложить» Горбачева и Шеварднадзе, сказать, кто, когда и какие давал распоряжения, а потом умывал руки.

Если бы Родионов на съезде нардепов сказал всю правду про Михаила Сергеевича, тот никогда бы не стал президентом СССР…

Некоторое время не подпускал журналистов к Родионову и начальник аппарата министра генерал-лейтенант В. Козлов. Его аргументы поначалу убедительно воздействовали на меня: Виктор Иванович показывал мне график работы министра, в котором было «вбито» столько мероприятий и встреч, что в их плотный ряд, как говорится, лезвия нельзя было вставить.

И только спустя два с лишним месяца после назначения Родионова удалось с трудом уговорить его дать интервью известному югославскому журналисту Лозански накануне встречи министра с главами военных ведомств НАТО в норвежском городе Бергене. Целесообразность интервью обосновывалась тем, что в Норвегии должен был обсуждаться вопрос о позиции России в международной миротворческой акции на территории бывшей Югославии.

Перед нашим отлетом в Берген несколько журналистов, представляющих ведущие российские газеты и информационные агентства, просили их взять с собой в Норвегию. Это был первый визит министра за рубеж, Козлов беспокоился о его четкой организации и во избежание каких-либо непредвиденных накладок не решился дать добро журналистам, хотя от Минобороны требовалось лишь предоставить им место в самолете.

Наш просчет имел и другой аспект: Грачева во время зарубежных визитов сопровождала обычно как минимум дюжина «элитных» московских репортеров, которые уже отлично знали, как надо отблагодарить министра за привилегию вместе с ним побывать за кордоном. Эта традиция была нарушена, что и вызвало обиду у военных репортеров.

И возмездие последовало быстро: визит Родионова в Норвегию и его результаты наша обиженная невниманием пресса откровенно саботировала. И упрекать ее было нельзя.

После Бергена критика Родионова в СМИ усилилась. Я понимал, что несу личную ответственность за формирование имиджа министра в прессе (к тому же многие журналисты все яростнее упрекали меня за неправильно выбранную тактику). Генерал Козлов придерживался прежней точки зрения: «Не надо отвлекать министра от работы».