Генштаб без тайн

А на моем рабочем столе лежала копия конфиденциального доклада Пентагона Конгрессу, неизвестно какими способами добытая за океаном. Получалось странно и глупо: о том, как будет реформироваться американская армия в ближайшие четыре года у нас на Арбате знали до мельчайших подробностей, а как будет развиваться наша — секрет.

Я читаю доклад, именуемый «Quadrennial Defense Review»: «США сейчас — единственная глобальная держава со всемирными интересами… До 2015 года глобального соперника типа СССР не появится… Доступ к нефти останется национальным требованием для США… Будущее России весьма неопределенно… Поведение России зависит от возрождения экономики…»

И мне подумалось: «В таких условиях речь должна идти не о реформировании, а о спасении того, что осталось от армии». Наверное, это уже одно и то же…

И снова начали происходить странные вещи, которые, наверное, могут быть только в России. До 1 ноября 1997 года президент не подписал, как публично обещал министр обороны, новую концепцию военной реформы. Более того, стало известно, что этот документ, в пожарном порядке разработанный в Минобороны и Генштабе, был отвергнут Государственной комиссией по военному строительству.

И было непонятно, за какие же «успехи» в реформировании армии Ельцин уже не однажды публично хвалил министра обороны. Сам министр не без гордости заявлял:

— Нам удалось перевести реформу в практическую плоскость.

Широко разрекламированное успешное начало военной реформы на поверку оказалось банальным блефом. Попытка руководства военного ведомства подчинить себе через Генштаб все другие силовые структуры потерпела провал и вызвала жесткое сопротивление с их стороны. Среди генералов и офицеров объединенных штабов РВСН, Военно-космических сил и войск Ракетно-космической обороны шли споры по поводу слишком поспешного их слияния. Проблема финансирования реформы и сокращения армии становилась еще более острой.

Армия хотела знать, что думает об этом Верховный Главнокомандующий. Но он в очередной раз приболел. Генералы терпеливо ждали, когда президент выздоровеет. 19 января 1998 года после двухнедельного отдыха на Валдае Ельцин возвратился в Кремль. В его рабочем графике было запланировано, что после встречи с Черномырдиным, Чубайсом и Немцовым должна состояться встреча с Сергеевым, недавно возвратившимся из Парижа.

Сергееву предстояло доложить об итогах визита во Францию, где он предлагал использовать российские военные самолеты для инспектирования иракской территории, и о ходе реформирования Вооруженных сил.

По строгому счету, маршал должен был сообщить Верховному, что переустройство армии и обороны идет тяжело. Что указание президента — сократить в 1997 году 200 тысяч офицеров — не выполнено. Нет денег. И потому еле-еле удалось отправить в запас чуть более 60 тысяч человек. Кроме этого, наметилась еще одна серьезная проблема: сопротивление руководства других силовых ведомств попыткам Минобороны и Генштаба централизовать военное строительство.

Министр понимал, что такие его нерадостные сообщения могут вызвать резкое недовольство и повышение кровяного давления у Бориса Николаевича.

Но и промолчать о серьезных проблемах нельзя.

Выслушав сообщение Сергеева о положении дел в армии, Ельцин вновь возвратился в то хмурое состояние, от которого слегка отвык за время отпуска. Как ни пытался придать оптимистическую окраску своему докладу Сергеев, сказав, в частности, что слияние РВСН, ВКС и РКО уже дает экономию военному бюджету, а слова «деньги» и «недостаточное финансирование» прозвучали на этом фоне с какой-то суконной сухостью.

Ельцин знал, что за его встречей с Сергеевым бдительно следит армия и ждет, что скажет Верховный Главнокомандующий о ее дальнейшем житье-бытье. Надо было дать ей хоть какую-нибудь надежду на лучшее. И президент сказал министру:

— У меня есть некоторые соображения по поводу того, как повысить зарплату военным.

Сергеев не удержался, чтобы не спросить:

— Разрешите поинтересоваться, Борис Николаевич, за счет чего?

Ельцин хитровато улыбнулся и многозначительно протянул:

— А это — мой секрет.

Сергеев наверняка уже знал, что этот «секрет» в последнее время активно мусолили в некоторых правительственных кабинетах: увеличить зарплату военным предлагалось отчасти за счет урезания имеющихся у них льгот. Когда Черномырдин в общих чертах изложил этот вариант президенту, тот сразу дал понять, что не согласится с такой идеей.

А других государственных источников повышения денежного содержания военным не было.

Говоря о каком-то секрете, президент явно блефовал. Мне снова вспомнилось, что однажды рассказывал о таких же приемах Б.Н. бывший пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков: «Как всякому человеку, ему нужны были позитивные эмоции. Когда их долго, мучительно долго не было, приходилось прибегать к паллиативам, иногда рассказывать басни».

Радостная весть о том, что у Верховного Главнокомандующего есть какой-то свой секрет повышения денежного содержания военнослужащим, была тут же выплеснута за стены Кремля президентской пресс-службой.